Во время парламентских дебатов тогдашний министр внутренних дел Гюнтер Платтер не выдержал и назвал это преступление «самым омерзительным на своей памяти». Он и Бергер торжественно поклялись ужесточить законодательство, направленное против сексуальных домогательств. Максимальные сроки заключения будут увеличены, а в случаях более серьезных сексуальных преступлений их изъятие из полицейских архивов запрещено. Министры также заявили об усилении ответственности за потенциальные случаи домогательств, продлении испытательного срока и введении регистра для сексуальных насильников вплоть до переведения их на определенные работы. Людям, уличенным в продолжительном домашнем насилии и сексуальных домогательствах, грозит тюремное заключение сроком до двадцати лет.

Новое законодательство вступило в силу в 2009 году. Чтобы утихомирить волну последствий, вызванных делом Фритцля, австрийский канцлер Альфред Гузенбауэр обещал принять новые меры для предотвращения подобных преступлений. «В вопросе о насилии, направленном на детей, не может быть компромиссов», — сказал он, добавив, что осужденные за сексуальные преступления лишатся прав на усыновление детей и на работу с молодыми людьми. Гузенбауэр тоже дал клятву, что отчеты о сексуальных преступлениях в будущем гораздо дольше — до тридцати лет — будут сохраняться на файлах, а доклады о серьезных преступлениях будут постоянно храниться в архивах. Все это сделано слишком поздно, чтобы помочь Элизабет и ее детям, но решения властей указывают на то, что Австрия признала свою проблему и находится на пути к ее решению.

Керстин Фритцль, которая за девятнадцать лет своей жизни знала всего четверых людей — мать, братьев Штефана и Феликса и, разумеется, своего тюремщика, — проснулась, услышав шепот пятого.

«Здравствуй», — произнес голос.

«Здравствуй», — ответила Керстин.

Это был первый контакт в мире, которого, она думала, уже никогда не увидит.

После нескольких дней между жизнью и смертью в искусственно вызванной коме она была так плоха, что семейный священник даже совершил над ней последние обряды. Но первенец Элизабет вернулся.

Поздравления ей передавал доктор Райтер, человек, который делал все возможное. Повернув голову, она сосредоточила взгляд на женщине, которую видела только во время своего подземного пленения: своей матери.

Легко представить облегчение Элизабет, увидевшей, что ее дочь проснулась.

Обе разрыдались.

Керстин перевели из амштеттенской больницы в клинику, чтобы она смогла воссоединиться с семьей. В июле 2008 года Элизабет дала ряд видеоинтервью о своих страданиях. Четыре дня, сидя рядом со своим адвокатом, она давала показания судье, обвинителю и адвокату отца в смежной комнате. Элизабет с летописной точностью описала надругательство, которому подверглась ребенком, всю ужасную подвальную эпопею и то, как она закончилась. Она также упорно твердила о бездействии отца, которое привело к смерти ее подвального младенца Михаэля. Это было самым прочувствованным местом ее показаний, причем полную ответственность она возлагала на Фритцля.