— Невероятно! Я склонна думать, что он всерьез возомнил себя султаном, которого разыгрывал в Морицбурге, когда, по традиции хозяев гаремов, бросил мне платок. Что же, мне теперь жить взаперти, в обществе других женщин, среди которых он будет каждый вечер выбирать себе любовницу на ночь?
— Даже если его посещали такие мысли, он никогда до этого не дойдет. Не забывайте, что имеете дело с христианином! Так что не сердитесь, а лучше с улыбкой примите его каприз. Потом вы оба над этим посмеетесь. Не на десять же лет он уехал из города!
— Мне как-то не до смеха...
Прошло всего два дня, и Аврора заскучала, как ни старалась Фатима, использовавшая вынужденный отдых госпожи, чтобы почаще устраивать ей ванны, длительный массаж и прочие виды ухода за телом, практикуемые как раз в гаремах, которых та так боялась.
— Когда господин вернется, он должен увидеть, что за время его отсутствия ты стала еще красивее и желаннее... Гони дурные мысли и позволь своему телу расцвести, как роза, раскрыться, источать свои ароматы. Этим ты пленишь его еще сильнее...
Слышать это было отрадно, как ни сопротивлялся этим словам разум Авроры. Фатима была права, утверждая, что свободное время надо использовать с пользой. При курфюрсте Аврора всегда должна была быть готова следовать за ним в любое время дня и ночи. Поэтому сейчас она уступила уговорам, заполняя свой досуг чтением книг, сочинением стихов — а это получалось у нее замечательно! — и игрой в шахматы с Елизаветой, которой она предложила испытать на себе мастерство искусной турчанки.
Как-то вечером, через неделю после отъезда курфюрста, когда Аврора уже собиралась лечь спать, у двери зазвенел колокольчик. Подойдя к окну, чтобы посмотреть, кто это, она увидела в свете поднятого привратником фонаря только что спешившегося всадника. Судя по его дорожным сумкам и широкой мантии, покрывавшей конский круп, он прискакал издалека. Она наблюдала, как он препирается с привратником Иоахимом, который отказывался согласно полученному приказанию его впускать: сказано же было, никаких мужчин, тем более на ночь глядя! Тем не менее что-то в облике гостя показалось Авроре знакомым. Когда дверь уже готова была захлопнуться, нежданный гость вдруг запел арию из «Орфея»[11], и Аврора не выдержала. Открыв окно, она крикнула:
— Забудьте про приказания, Иоахим, и впустите этого господина!
— Но, фрау графиня, Его высочество строго-настрого наказал, чтобы ни один мужчина...
— На моих родственников это не распространяется. Говорю вам, пусть войдет! Вся ответственность ляжет на меня...
С дрожащими от радости руками она закрыла витражную раму и побежала по лестнице вниз. Клаус! Это Клаус, кто же еще? Наконец-то она хоть что-то узнает! У нее было восхитительное ощущение, будто она вдохнула свежайшего горного воздуха. Подобрав подол платья, она бежала по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, так что внизу буквально рухнула в объятия гостя, который не мог позволить ей упасть. Никаких последствий это обстоятельство не возымело, ведь она только что назвала его своим родственником...