Лидия Пайк обняла колени руками и закрыла глаза от жаркого солнца. Пес сидел рядом с ней, высокий и тяжело дышащий в своей густой меховой шубе. Трава была высокой, и воздух в этом маленьком прогибе заброшенной железной дороги был густым и насыщенным сладким ароматом лесного купыря. Лидия всегда брала с собой собаку; это было частью ее регулярных прогулок от квартиры до магазинов и обратно. Обычно она шла без остановок, поскольку в другие времена года это место было сырым и неприветливым, но теперь, в середине лета, самого жаркого в недавней истории, земля высохла до хрупкой корки, и бабочки летали среди полевых цветов, усеивавших откосы железнодорожной насыпи. По запястью Лидии поползла божья коровка, и она аккуратно стряхнула ее на землю. Тишина была абсолютной. Лидия легла на спину, опустив голову в мягкую траву и ощущая, как стебельки ерошат ее волосы, а вокруг жужжат и стрекочут летние создания. Лидия закрыла глаза, но яркое солнце пробивалось сквозь веки красновато-золотистой симфонией.

Прошло несколько минут. Лидия снова села, пошарила в рюкзаке и достала четвертушку водки. Она была наполовину пуста; Лидия употребила остальное по пути сюда, подлив в бутылку диетической кока-колы. Лидия поднесла бутылку ко рту и жадно выпила. Алкоголь придавал дополнительную пикантность ее положению – здесь, на давно заброшенных железнодорожных путях, уходя из дома, отстраняясь от жизни. Одиночество и отчаяние постепенно отступали, и Лидия ощущала, как душа наполняется новыми красками. Она положила руку на загривок большой немецкой овчарки; девушка и собака, бок о бок, как это было в течение последних десяти лет. Отец купил ей овчарку, чтобы пес охранял ее. Не потому, что он был отцом, который думает о безопасности своих детей, а потому, что он был человеком, который не снисходил до того, чтобы заниматься этим самому. Арни находился в полном распоряжении Лидии, начиная с восьми лет. Она кормила и выгуливала его, ухаживала за ним и спала вместе с ним на своей узкой постели. Арни, ее лучший друг.

Люди считали ее странной. Они называли ее Лидия Пайки[1], – конечно, что с них взять. Еще ее называли «Готкой-с-Собакой». Вообще-то Лидия не имела готических увлечений, а просто любила черное. У нее не было пирсинга или татуировок, но прозвище все равно прилипло. Еще ее называли «Гранжером». Это казалось более соответствующим: она действительно любила «Нирвану», «Эллис ин Чейнс» и «Перл Джем»[2]. Раньше, когда ей было четырнадцать-пятнадцать, ее называли «Харди», но эта кличка ей совсем не нравилась. Это как бы намекало на то, что она любит «Моторхэд» и «Уайтснейк»[3] и околачивается вместе с вонючими подростками, которые никогда не моют волосы. Но на самом деле никто, никто не знал, кем была Лидия. Она и сама едва понимала, кто она такая. Ей было восемнадцать. Она жила в квартире на третьем этаже дома в маленьком поселке недалеко от Тонипанди со своим отцом, которому было сорок девять лет. Ее мать умерла, когда ей исполнилось три года. Недавно Лидия сдала выпускной экзамен и ожидала получить как минимум три высшие оценки (еще одна причина ненавидеть ее: она была слишком умной). Она имела большого пса по кличке Арни. Она хотела стать ученым. И слишком много пила.