– Я ужин приготовил.

– Спасибо, Максик. – Анжела надела тапочки и пошла в гостиную.

– Я что-то не понял, мы есть будем?

– Нет, Максик. Я не хочу. Иди, ужинай без меня. – Она села на диван, подобрав под себя ноги.

Макс сел рядом и рефлекторно взял книгу в руки.

– Вера умерла.

Книга выпала из рук.

– Как?

– Ее убило током, через полчаса после того, как ты вышел из курилки.

Максим посмотрел на Анжелу. Женщина ждала чего-то от него.

– О чем ты с ней говорил?

«О чем? О чем… А действительно, о чем?» Макс ничего не помнил. Он вошел в курилку и… следующее, что Макс помнил, – он входит в подъезд.

– Максим? О чем ты говорил с Верой Михайловной?

– Спросил у нее, с чего она взяла, что я был у Эллы, – произнес Максим.

– Да об этом весь магазин говорит! Она просто мне рассказала, что услышала сама! – Анжела уже кричала.

– Даже если так. Почему ты спрашиваешь у меня, о чем я с ней разговаривал? Ты что думаешь, что я ее убил, что ли?

Анжела отвернулась к окну.

– Нет, конечно. Просто… Навалилось как-то на нас…

Максим обнял жену. Она повернулась к нему.

– Мы справимся, – прошептал Макс.

– Мы справимся, – ответила Анжела.

В час ночи Максим проснулся. Аккуратно, чтобы не разбудить, вынул свою руку из-под головы Анжелы. Прошел в зал. Книга лежала на полу. Он взял ее и пошел на кухню.

Книга была закрыта, только когда зазвенел будильник.

Макс вбежал в открытые ворота электроцеха и направился к раздевалке. Он опоздал.

– Бабурин! – услышал Максим голос начальника цеха.

Парень подошел к кабинету и заглянул в открытую дверь. Авдонин всегда ее открывал – хотел быть в курсе, кто и когда заходит в цех. Макс вошел. Петр Сергеевич сидел за столом напротив входа. Слева от него стоял инженер Гордей Кроткий – непосредственный начальник электриков. Столь удачное сочетание имени и фамилии скорее подходило для персонажа какой-нибудь пародийной комедии. Но, по мнению Макса, тайна происхождения имени инженера была куда как прозаичней. Папа Гордея, получив в наследство звучную фамилию, наверняка был центром внимания. Вот и решил юморист, чтобы, не дай бог, задиры не пропустили его сынулю, дать ему не менее звучное имя. Чтоб наверняка.

Макс подошел к столу начальника цеха.

– Тут такое дело, Максим Станиславович. – Петр Сергеевич всех в цехе называл по имени-отчеству, даже восемнадцатилетнего лоботряса Серегу Жилина. – Гордей Филиппович, ты ему не звонил вчера? – обратился он к Кроткому.

– Да совсем зашился, некогда мне вчера было.

– Эх, не того мы… В общем, так. Сократили тебя, Максим Станиславович.

Макс не знал, чего они от него ожидали, но челюсти у них отвисли, когда он молча развернулся и вышел из кабинета.

Бабурин собирал вещи в пакеты, найденные тут же, в раздевалке. Гордей Кроткий стоял в проеме двери, скрестив руки на груди.

– Что смотришь? Чтоб лишнего не прихватил? – Макс считал, что в его сокращении есть вина Гордея Филипповича. Небольшая, но есть.

– А ты думал, что я напишу на сокращение Ивана Михайловича или Сережку? – спросил Кроткий, будто прочитав мысли Максима.

– Да ты бы и Михалыча уволил! В следующее сокращение кого ты выберешь: Михалыча или Сережку? Можешь не отвечать. Михалыч свое отслужил, а Серега молод, полон сил. Так?