Супруги если и расставались, то ненадолго. Несмотря на то что Екатерина родила 12 детей, невзирая на беременность и кормление, она постоянно сопровождала в поездках Петра. Обычно снаряжались два поезда, и поезд Екатерины всегда поражал роскошью, тогда как сам Пётр особой роскоши не любил.

Екатерина всегда присутствовала на торжествах и празднествах, не оттеняя супруга, но стоя позади него, среди празднующих и торжествующих. Она умела присутствовать, и Петру, похоже, это нравилось.

Пётр мог при ней и даже с её участием и учинять ассамблеи, и пакостить в Всепьянейшем соборе, и показывать свой крутой нрав, и шутить. Екатерина все принимала, и принимала так, что Петру становилось приятно.

Сохранилась история про розыгрыш, который устроил Пётр в первый год существования Петербурга одному голландскому капитану. Тот капитан привел свой корабль к Петербургу, и Пётр лично выполнил работу лоцмана, ввел корабль в устье Невы. Представился он «лоцманом Петером», и пока вел корабль, они с капитаном познакомились, выпили рому, чуть ли не подружились.

Пётр пригласил капитана к себе «обсушиться», прекрасно принял его, познакомил с женой. Расчувствовавшийся капитан подарил Екатерине полотна «на рубашки», и Пётр прокомментировал: «В рубашках из такого полотна ты, Катя, будешь прямо императрица!» Тут явился Меншиков, наряженный придворным франтом, и начал докладывать Петру. Капитан смутился, поняв, что его новый друг занимает в обществе совсем другое положение. Но Пётр сумел его убедить, что в Петербурге очень часто лоцманы и капитаны могут быть накоротке с придворными. И розыгрыш, уже с участием Меншикова, продолжался, пока не явился некий офицер и не начал по всей форме докладывать Петру.

Только тогда голландец окончательно понял, что его «надули», очень огорчился и стал просить прощения и забирать подарки. Не тут–то было! Пётр подарки не отдал, а серебряный рубль, данный ему «на водку», просверлил и повесил на шею, как талисман. А голландского капитана отдарил очень щедро. Так, чтобы он на всю жизнь запомнил не только свое приключение, но и как выгодно плавать в Петербург.

Действительно, с Евдокией Лопухиной такая игра не получилась бы. Екатерина же охотно разыгрывала жену лоцмана. Очень может быть, для неё это тоже было развлечением, подобным любимой игре Петра в «герра Питера, плотника Заандамского». Женщины ведь тоже не все так уж рвутся быть императрицами. Может, крестьянской девице Катерине Скаврощук, воспитанной в мещанском доме пастора Глюка, тоже было ближе замужество за рейтаром или мелким купцом?

По мнению брауншвейгского посланника Вебера, Пётр особенно ценил Екатерину за то, что она «всегда умела изобразить императрицу», хотя «прекрасно помнила, что не родилась ею».

Вроде бы и письма звучат убедительно, и факты настраивают в пользу чуть ли не общепринятого мнения: идиллия царила вокруг трона! Да только… Но нет, об этом чуть позже, пока не плохо бы выяснить — а кто она была, Екатерина? Грубо говоря, откуда эта женщина взялась?