23 декабря 1761 года у императрицы случился удар; силы покидают ее; в присутствии великого князя и великой княгини ее соборуют. Шепотом произносит она дважды молитву отходящих и просит прощения у своего окружения за обиды, вольные и невольные. Горят свечи, священники в траурных одеяниях, старцы-монахи в высоких черных клобуках, слышны погребальные песнопения, вздохи придворных и фрейлин, и среди всей этой церемонии коленопреклоненная Екатерина оплакивает эту загадочную женщину и не знает, что думать о ней: кем была ей Елизавета, врагом или другом? Великий князь неподвижен, как мраморное изваяние. А главные сановники втайне думают о тех изменениях, которые внесет в их жизнь эта смерть.

Через день, 25 декабря, в Рождество, в 4 часа пополудни[54] из спальни императрицы с поникшим лицом выходит Никита Трубецкой и объявляет дрогнувшим голосом собравшимся, что Ее величество Елизавета «приказала долго жить». Так принято в России объявлять о смерти кого бы то ни было, будь то царь или крестьянин. И пока слышатся рыдания, Никита Трубецкой провозглашает императором Петра III. Тотчас отчаяние сменяется ликованием. Придворные кидаются к новому хозяину, падают ниц, целуют руки. Екатерину забыли. Она явно проиграла. Барон Бретель оказался прав. Несмотря на нелюбовь к Петру, он может быть уверен в неизменной преданности народа и двора, которых еще его дед Петр Великий приучил к палке.

Шесть недель было выставлено в Зимнем дворце огромное набальзамированное тело императрицы Елизаветы, с трудом втиснутое в платье, тканное серебром, с нарумяненным бесстрастным лицом, с золотой короной на голове и сложенными на груди руками; придворные дамы и гвардейские офицеры охраняют ее покой. Затем тело перевозят в Казанский собор, где оно пролежит еще десять дней. Со слезами на глазах проходит мимо гроба народ. Для простолюдина она – дочь Петра Великого. Люди не знают о ее расходах и припадках гнева, сластолюбии и неспособности управлять. Раз вокруг гроба столько свечей, золота и драгоценных камней, значит, была она могущественной государыней. Настоящая русская. А говорят, престол унаследовал какой-то немец!

Согласно обычаю, дворяне, духовенство, армия, представители горожан и ремесленных корпораций принесли клятву верности новому императору. Петр III питает лишь презрение к народу, коим должен управлять. Покойницу он ненавидел и не скрывает этого, как не скрывает и кощунственной радости, что наконец-то освободился от ее опеки. Этот человек, которого так долго держали в узде, вдруг почувствовал, что ему все дозволено. Опьяненный свалившейся на него свободой, он теряет чувство приличия. Вызывающе ведет себя в момент всеобщего траура в стране. Он отказывается проводить ночь у гроба и если по какой-нибудь причине оказывается возле него, то ведет себя подчеркнуто вызывающе: намеренно шокируя присутствующих, громко разговаривает, отпускает шутки, гримасничает, насмехается над священниками. Желая угодить ему, придворные вынуждены участвовать в застольях и спектаклях, организованных им в его апартаментах, несмотря на траур, объявленный по всей России. На этих сборищах траурный черный цвет в запрете. Все должны быть в праздничных одеждах. Все должны пить, смеяться и петь. И сама Екатерина вынуждена порой присутствовать на этих пирушках в бальном платье. За это в остальное время она с удвоенным рвением предается молитвам. Все десять дней, что тело императрицы находилось в церкви, она регулярно приезжала туда и часами, коленопреклоненная перед гробом, вся в черных одеждах, плакала и усердно молилась. Эти нелегкие поездки она совершает не столько из любви к усопшей, сколько из соображений собственной репутации в глазах общества. Приходящие проститься с императрицей толпы людей всех сословий: горожане, мастеровые, крестьяне, купцы, солдаты, священники, нищие – все видят живую императрицу, согбенную под тяжестью горя, среди свечей и икон, без короны, без драгоценностей. В их глазах этот религиозный ритуал придает Екатерине исконно русский образ. Крестное знамение и коленопреклонения сближают ее с ними, делают ее «своей». Если бы она заговорила, все бы удивились, что у нее немецкий акцент. Екатерина чувствует на себе почти физически, как от этого людского потока, протекающего рядом с ней, исходят флюиды симпатии многих и многих людей.