Эта юношеская любовь, конечно, трогает Екатерину, но отвечает она сдержанно и почти что снисходительно. Недавняя ее связь с Сергеем Салтыковым не позволяет ей терять рассудок. Она проявляет интерес к мужчине, поскольку он доставляет ей удовольствие, но делать его средоточием всей своей жизни больше не намерена. Насколько наивной и ранимой была она с первым своим любовником, настолько опытной и хладнокровной проявила себя со вторым. Разочарование в области чувств придало ей мужества, если можно так сказать. В любовном дуэте на этот раз роль мужчины играла она. «Я была честным и искренним партнером, – напишет она, – но дух мой был скорее мужским, чем женским; притом я вовсе не была мужеподобной дамой, во мне сочетался характер и дух мужчины с привлекательностью любвеобильной женщины».[34] Будучи старше его на три года, недоверчивая и циничная, она полностью овладела слабым Станиславом.

Но сэр Уильямс вполне доволен успехами своего протеже, снискавшего сердечное расположение великой княгини. Он надеется через юношу привлечь ее на сторону интересов Англии. И, чтобы закрепить успех, предлагает ей не только приятного любовника, но и денежки. А Екатерина расточительна, беззаботна и любит развлечения (только в 1756 году она проиграла в карты семнадцать тысяч рублей). Любит она и роскошь, за платье готова разориться; считать расходы не умеет и не желает, а потому принимает предложенные деньги. Тайно взятые ею «в долг» от Англии суммы весьма внушительны. Так, 21 июля 1756 года она писала барону де Вольфу, банкиру и консулу Англии: «Я вынуждена вновь обратиться к вам: соблаговолите присовокупить к моим предыдущим долгам еще тысячу дукатов золотом». А через четыре месяца, 11 ноября 1756 года, напишет: «Получила от господина барона де Вольфа сорок четыре тысячи рублей, кои обязуюсь вернуть по его требованию ему лично или лицу, им указанному». И великий князь тоже получает манну небесную из английской казны. А чего ему отказываться? Англия – союзница Пруссии, а он «закоренелый пруссак». Он все больше поглощен заботами о своем гольштейнском полке. В Ораниенбауме он по десять раз на дню проводит построения и парады. В Петербурге, за неимением живых солдат, командует на полном серьезе деревянными, оловянными, восковыми или сделанными из крахмала солдатиками. Под кровать он их уже не прячет, как в молодые годы, а упрямо расставляет на длинных столах посреди своей спальни. К столам приделаны специальные латунные щитки, двигая которыми можно имитировать «огневой вал». Каждый день в определенное время он совершает «смену караулов», переходя от стола к столу. «На эти смотрины, – пишет Екатерина, – он являлся в полной форме, в сапогах со шпорами, в мундире со стоячим высоким воротником, с шарфом на шее; те из его слуг, кому разрешено было участвовать в смотрах, обязаны были присутствовать».

Эти детские развлечения не мешают ему пить и гоняться за юбками. Кончились мимолетные идиллии с фрейлинами. Отделавшись от своего фимоза, Петр заводит любовниц. На свои интимные ужины он приглашает не только певичек или танцовщиц, но, как пишет Екатерина, «множество мещанок самого низкого пошиба, поставляемых ему со всего Петербурга». Он абсолютно безразличен к своей жене, но держит ее в курсе своих похождений и даже советуется с ней. Зовет ее «запасная мадам». «Каким бы рассерженным или обиженным на меня он ни был, как только чувствовал опасность, откуда бы она ни исходила, он по привычке прибегал ко мне узнать мое мнение и, как только узнавал его, тут же опять убегал».