Наконец кортеж трогается в обратный путь. Уже за неделю до этого Иосиф II ходит хмурый, озабоченный известиями о волнениях в Нидерландах. Он как бы спрашивает себя: и как это меня угораздило отправиться в столь невероятный вояж? «Нас вели от одного миража к другому, – говорит он Сегюру. – Здесь, в России, все внутреннее очень несовершенно, зато все внешнее столь же реально, как и блестяще». И добавляет, говоря о Екатерине: «Вот уж не понимаю, как такая гордая и заботящаяся о своей славе женщина может проявлять такую странную слабость к прихотям своего молодого адъютанта Мамонова, который на самом-то деле всего лишь балованный ребенок». В Бориславе император расстается с императрицей, не забыв посоветовать ей быть осторожной с Турцией и твердой – в отношениях с Пруссией.
Несколько дней спустя, в Полтаве, глазам путешественников, которым уже казалось, что они потеряли способность чему-либо удивляться, предстал еще один грандиозный спектакль, поставленный Потемкиным. Пятьдесят тысяч солдат, одетых кто в русскую, кто в шведскую форму, передвигаясь по полю, воспроизвели различные эпизоды знаменитой битвы 1709 года, закончившейся полной победой Петра Великого над королем Карлом XII. Русские офицеры изображают царя, шведского короля, Меншикова, Шереметева. Кавалерийские атаки, беглый огонь пехоты, пушечная стрельба – все заставляет ошеломленных зрителей думать, что их перенесли в самый центр настоящей баталии. «Радость и гордость блестели в глазах Екатерины, – писал Сегюр. – Можно было подумать, что в ее жилах текла кровь Петра Великого».
После военного представления вереница карет продолжает медленное продвижение к Киеву. Для этой части империи не требуется гениального режиссера, чтобы ставить декорации и подбадривать статистов. Богатство края само бросается в глаза. Приветственные крики, обращенные к императрице, идут от чистого сердца. Даже скептически настроенный Сегюр пишет: «Императрицу принимали здесь как родную мать, и защищенный ею от произвола помещиков народ радовался ей из простого чувства благодарности».
В Харькове, охваченный внезапным приступом хандры, Потемкин решает покинуть Ее величество и возвратиться на юг. Екатерина встревожена его подавленным видом, особенно если учесть, с каким блеском проявил он свой организаторский талант. Уж не заболел ли он? Она пишет Потемкину: «В жары, которые стоят у Вас на юге, покорнейше прошу, сделайте мне удовольствие вылечиться, из любви к Богу и ко мне». И еще: «Вы мне служите, и я за это благодарна, вот и все! Касательно недругов Ваших, Вы им дали по рукам своей преданностью мне и Вашим попечением о государстве». Он отвечает ей: «Матушка императрица… Вы для меня больше чем мать, ибо Ваши попечения и забота о благе моем происходят от обдуманного порыва… Хитрость и зависть не могли повредить мне в глазах Ваших, и все коварство было напрасно… Край этот не забудет своего счастия. До свидания, благодетельница и матушка моя. Помоги мне Бог иметь случай показать всему миру, как я Вам обязан и что я преданный раб Ваш до самой смерти».