Куртис оглянулся в поисках Натана Коулмана и обнаружил того сидящим на топчане и рассматривающим в микроскоп свой собственный волос.

– Смотри-ка, Нат, точно так же едят и яйцо всмятку, – с ехидцей произнес он. – Или ты из тех чудаков, кто предпочитает просто разбить его и потом выковыривать скорлупки?

Коулман старался не обращать внимания на нудный скрежет пилы.

– Я никогда не ем яиц, – ответил он невозмутимо. – Я не выношу их запаха.

– Какая же у тебя чувствительная натура.

– Что за чертовщина, – воскликнула Брэгг. То, что она увидела, сняв верхний свод черепа, заставило ее впервые за многие годы содрогнуться.

– Что там такое?

– Мне никогда... еще никогда не доводилось видеть такого, – ответила она с напряженной гримасой на лице.

– Жаннет, не заставляй себя упрашивать.

– Подожди секунду. – Взяв в руку изогнутый выскабливатель, она с нажимом провела им по внутренней поверхности черепа Йохо и извлекла на свет содержимое.

– Что это ты выудила оттуда?

Встав со стула, Натан Коулман склонился над операционным столом рядом с Куртисом.

– Никогда бы не поверила раньше, что такое возможно.

Она осторожно положила в хирургическую эмалированную ванночку небольшой сгусток, размером с теннисный мяч, и распрямив спину, ошеломленно покачала головой. Содержимое черепа имело темно-коричневый цвет и казалось твердым и блестящим на вид, словно было отварено в горячем масле.

– Что это за хреновина? – выдохнул Куртис. – Какая-то опухоль?

– Нет, это совсем не опухоль. Вы видите перед собой, джентльмены, все, что осталось от мозга этого мужчины.

– Вы что, смеетесь над нами?!

– Тогда загляни сам внутрь черепа, Фрэнк. Там пусто.

– Господи Иисусе, Жаннет! – воскликнул Коулман. – Эта штука больше напоминает какой-нибудь гамбургер.

– Причем, на мой вкус, еще и пережаренный, – добавил Куртис.

Брэгг достала остатки мозга и положила их на чашку весов. Комок весил меньше пяти унций.

– Так что же с ним случилось? – спросил Куртис.

– О таком я только в книгах читала, – сказала Брэгг, – но надо сказать, это самая типичная картина при эпилептическом шоке. Что случается чрезвычайно редко. По-латыни этот вариант называется status epilepticus. Большинство эпилептических припадков длятся всего несколько минут, но в данном случае он продолжался, скажем, минут тридцать подряд или же в виде серии резких эпилептических кризов, в промежутке между которыми организм не успевал восстановиться. В результате мозг перенапрягся до такой степени, что, по сути, перегорел и изжарился.

– Так ты говоришь, эпилептический удар? А как насчет самопроизвольной эякуляции?

– Крайнее перевозбуждение головного мозга вызывает чрезвычайно непредсказуемую и хаотическую картину восприятии и ощущений индивидуума. Фрэнк. А эрекция и оргазм могут возникнуть как результат экстремального режима работы гипоталамуса и прилежащих семеричных долей головного мозга. – Брэгг покачала головой. – Должно быть, так и случилось. Но сама я с таким явлением сталкиваюсь первый раз.

Куртис осторожно ткнул кончиком шариковой ручки в свернутый сгусток мозга, больше напоминавший мертвое насекомое.