Под халатом на ней были только трусики и чулки на поясе.

– Так значит, твой дракон предупредил тебя о моем приходе? – усмехнулся он, указывая на старинный компас «фен-шуй», который висел на стене в изголовье кровати. Этот компас представлял собой круглый диск, разделенный на тридцать – сорок концентрических окружностей, заполненных китайскими иероглифами, которые, как было известно Митчу, назывались «луопан» и обозначали положительные и отрицательные проявления характера дракона внутри жилища.

– Разумеется, – ответила она, залезая в кровать и ложась на спину. – Дракон мне обо всем сообщает.

Дрожащими от нетерпения руками он схватил ее эластичные трусики и сдернул их вниз, словно занавес, обнажив золотистые холмики ягодиц. Потом расстегнул клипсы на подвязках и принялся стягивать чулки. Помогая ему, она поджала колени к груди. Когда она снова вытянула ноги, ее маленькое тайное убежище, обрамленное темной шелковистой полоской, уже приготовилось принять его.

Резким движением сбросив одежду, он прижался к ее телу. Краем глаза обратив внимание на свое перевозбужденное и застывшее в ожидании атаки орудие, он не мешкая перешел в наступление.

Закончив, они укрылись простыней и какое-то время вместе смотрели телевизор. Взглянув на свои водонепроницаемые «Ролекс», Митч произнес:

– Мне пора двигать.

Дженни Бао приподняла голову и поцеловала его.

– А насчет чего ты собиралась мне звонить? – поинтересовался он.

– Ах да, – вспомнила она и объяснила, что именно хотела с ним обсудить.

Как только Митч занял место за своим рабочим столом в мастерской, он заметил, что к нему направляется Тони Левин, и вздохнул от досады. Он всегда считал Тони слишком уж угрюмым типом, да и взгляд у него какой-то хищный. Сравнение с волком еще больше усиливалось чуть выступающими передними резцами – вдобавок эта его приклеенная улыбочка, ни дать ни взять – волчий оскал, да еще лохматые брови, сросшиеся на переносице. Даже смех у него был какой-то зловещий. Когда Левин смеялся, его хохот эхом разносился по всему зданию. Так смеются, когда хотят привлечь к себе внимание, и Митчу становилось не по себе от его смеха. Но сейчас на лице Левина не было даже тени улыбки.

– Аллена Грейбла уволили, – сообщил он Митчу.

– Ты что, шутишь?!

– Вчера вечером.

– Проклятие.

– Он вчера допоздна заработался над этим Кунст-центрумом, когда в офис вдруг заявился Рэй Ричардсон и начал брызгать слюной.

– Ну и что здесь такого необычного?

– А то, что Ричардсон по-настоящему разъярился. Был готов всех просто растерзать.

Левин приглушенно хохотнул и пригладил торчащий сзади хвостик из темных сальных волос. Этот самый хвостик являл собой еще одну причину, по которой у Митча не лежала к нему душа, и не в последнюю очередь из-за того, что сам Левин упорно называл эту хреновину шиньоном.

– Понятно, самолюбие почти беспредельных размеров. Ему по-прежнему кажется, что он гений. А в результате у него лишь один настоящий талант – непрерывно подкладывать гвозди под собственную задницу.

– Как думаешь, что теперь будет, Митч? Возьмем другого конструктора? Ведь работа-то почти закончена, ведь так?