– Сихали! – раздался голос Арманто из селектора. – Тут у них тусовка! Левее глянь!

Браун развернул субмарину, и в круг света вплыла бесформенная красноватая масса, чудовищный узел из переплетенных щупалец – два спрута сцепились в поединке.

Безмолвная ярость чудовищ потрясала. Кальмары сплелись, войдя в смертельный клинч, и остервенело обкусывали друг другу щупальца. Попав на свет, они развязались и молниеносно отпрянули, выпуская облака сепии. Из-за бункеров стали выплывать потревоженные архитойтисы. Тимофей не вбирал зрением всю картинку разом, выхватывая отдельности – багровые тела, змеиные извивы щупалец, жуткие взоры ослепленных глаз. И вот заклубился ил, мешаясь с выпущенными чернилами. Гигантские моллюски взмывали вверх и уходили в стороны от опасного места.

– Стыкуемся к центральному бункеру!

Браун дождался своей очереди и подвел «Орку» к стыковочному узлу. Толчок. Скрежетнула герметичная диафрагма. Запищал механизм стяжки. Готово.

– Выходим.

Первыми субмарину покинули те, кто занимал переходный отсек, – Рэд Долан, Док Блэйн, Тераи и Ксавье Виньяль, фармбой с рыбо-планктонного комплекса. Затем те, кто сидел на полу в кабине. Последним выбрался Тимофей.

Затхлость и запах гари сразу ударили по обонянию. Было душновато и сыро. Под ногами натекли лужицы, от них несло гнилью. На стенах нацвела плесень, а под потолком мерцал красноватый туман, рассеивающий аварийное освещение.

– Шурики! – позвал Боровиц. – Кислородные регенераторы на вашей совести.

– Так мы ж бессовестные!

– Пинков надавать? Арманто, займись кондиционерами. Шелвин, ты у нас вроде как инженер-контролер?

– Был.

– Надо наладить терморегуляцию. Кто светом займется?

– Я! – вызвался Таскоза. – Только покажите мне, где тут реактор.

– Прямо по коридору и налево! Фонарь возьми.

Раздав цэ-у, Станислас отошел к Наталье, погрузившейся в размышления, судя по выражению лица, невеселые.

– Чего нос повесила, красавица?

Девушка улыбнулась.

– Боюсь, – призналась она. – Боюсь все потерять. ИТО – мой дом, а теперь там эти… гадят, воняют…

– Это ненадолго, – суховато пообещал Браун. Оглянувшись, он сказал: – Мне нужно кое-что проверить… Скажи, Стан, у вас еще есть кальмарные пастбища? Те, о которых не знает Зеллер?

– А как же! Тут же китихи приносят приплод, и китят мы тут растим – надо же их чем-то кормить. Миль за тридцать отсюда, строго на запад, большой гайот торчит, вот там большое пастбище, хватит на шестьсот голов. Мы его Резервным называем. А зачем тебе?

– Надо.

– А-а! – догадался Боровиц. – «Крота» хочешь из норки… того… за ушко, да на солнышко?

– Именно. Только у меня к вам большая просьба – никому про то пастбище не говорите, иначе опыт не удастся.

– Все понято!

– Будь осторожен, – не удержалась Наташа.

– Буду, – улыбнулся Сихали.

Выбравшись в коридорный отсек, он увидел картину полного разгрома – стеновые панели валялись на полу, содранные и ломаные, сетка термоэлементов была разорвана и обвисала сверкающими фестонами, потолок пестрел сажными бороздами и глазурованными ямками прямых попаданий. Повсюду валялось мокрое тряпье, пушащееся плесенью, кисли в лужицах какие-то обрывки, тут и там взблескивали осколки бутылочного стекла.