Сам Хрущев позднее об этом говорил так: «Несмотря на то, что я довольно давно сомневался в справедливости обвинений в адрес многих «врагов народа», в целом у меня не возникало недоверия к Сталину. Я считал, что имели место перегибы, однако в основном все было сделано правильно». И чуть ниже не менее откровенно признавал: «К рубежу 50-х у меня сложилось мнение, что, когда умрет Сталин, нужно сделать все, чтобы не допустить Берию занять ведущее положение в партии»[26].

Непосредственно данные о личной причастности Н. С. Хрущева к осуществлению репрессий приводятся в записке Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному расследованию репрессий, имевших место в период 30—40-х и начала 50-х годов в ЦК КПСС от 25 декабря 1988 г.[27]

Поступавшие в адрес ЦК КПСС после ареста Л. П. Берии и его окружения письма репрессированных и их родственников, материалы проверок этих обращений и жалоб органами прокуратуры в 1953–1954 гг. вскрывали многочисленные факты злоупотреблений следователей, необоснованности и недоказанности выдвигавшихся обвинений.

«У меня возникла потребность, – писал Н. С. Хрущев, – приподнять занавес и узнать, как же все-таки велось следствие, какие имели место аресты, сколько людей всего арестовали, какие существовали исходные материалы для ареста и что показало потом следствие по этим делам… Постепенно все (члены Президиума ЦК КПСС. – О. Х.) согласились, что необходимо провести расследование, создали Комиссию, возглавил ее Поспелов».

Убеждая коллег по партийному руководству в необходимости информирования делегатов съезда по этому вопросу, Хрущев говорил:

– Когда от бывших заключенных партия узнает правду, нам скажут: позвольте, как же это: состоялся ХХ съезд, и там нам ни о чем не рассказали. Сказать, что мы ничего не знали, будет ложь: ведь мы теперь знаем обо всем правду, и о репрессиях, ничем не обоснованных, и о произволе Сталина.

Возражая, бывший нарком обороны К. Е. Ворошилов предупреждал о неминуемых последствиях выступления о репрессиях:

«Слухи о том, что происходило при Сталине, станут достоянием гласности, и тогда от нас потребуют ответа. Как мы сможем объяснить, что мы делали при Сталине?!»

Все же большинство членов Президиума ЦК проголосовали за то, чтобы с соответствующим докладом делегатам съезда выступил персонально Н. С. Хрущев.

Хрущев был прав, говоря о том, что «большинство слушателей впервые узнало правду о трагических событиях: делегаты были поражены рассказом о зверствах, которые были совершены по отношению к заслуженным людям, старым большевикам и молодежи… Это была трагедия для партии и для делегатов съезда»[28].

Но трагедия состояла еще и в том, что партийное руководство не продумало того, а что же должно последовать с его стороны за докладом о преступлениях предыдущей эпохи?

Вследствие этого Президиум ЦК КПСС, Хрущев утратили инициативу: Постановление ЦК о преодолении последствий культа личности Сталина появилось только 5 июля 1956 г., через месяц после того, как содержание «секретного» доклада стало известно за рубежом и он начал зачитываться на волнах радиостанций, вещавших на СССР и страны народной демократии на языках населяющих их народов…