Теплые юго-западные ветры дули нам в спину, когда мы поскакали прочь от моря, в глубь страны. Мы направлялись к высокой гряде холмов, чтобы как можно дольше пользоваться светом долгого летнего вечера, и надеялись, что ясная погода продержится и будет достаточно теплой, чтобы дать нам возможность ночевать в поле.

Казалось, Грейс Ричардсон привыкла к побегам. Когда они с сыном спустились в трактирный зал, она попыталась принести извинения, но я не пожелал их слушать; да к тому же у нас все равно не было времени для разговоров.

– Луи, – сказал я, – хочу похвалить тебя за меткость.

Он глянул на меня исподлобья, потом посмотрел на мою матушку. Она ему улыбнулась.

– Но я же промахнулся. Два раза, – ответил он. – Яблоками точно не попадешь.

После этого он пошел помочь матери, которая быстро и молча трудилась, упаковывая одежду и еду. Я отметил, что мальчик тоже был привычен к таким делам.

И снова, не впервые в этот день, моя матушка поразила меня. Ведь это она определила наше место назначения.

– Поезжайте в Бристоль, – посоветовала она. – Там множество людей останавливается – словно перелетные птицы.

– Но согласятся ли наши… наши гости? Они только что приехали из Бристоля.

– Тем более разумно ехать туда, – рассудила матушка. – Кому в голову придет искать их там, откуда они бежали?

Однако меня тревожило еще одно сомнение.

– Но пристало ли молодой женщине вот так запросто отправляться в дорогу с молодым мужчиной ее возраста? Не будет ли это несколько…

Взгляд матушки дал мне понять, что я совершил бестактность, подвергнув сомнению и свое собственное понимание принципов, и отношение к ним моей спутницы. На мой вопрос матушка не потрудилась ответить.

– Остановитесь у твоего дядюшки. Он тебя любит. А взгляды у него весьма здравые.

– А что потом? – спросил я больше себя самого, чем матушку. – Что нам потом делать? Вечно быть в бегах? Не можем же мы навсегда спрятаться у дядюшки Амброуза.

Она попросила дать ей время подумать, пока мы собираемся. Перед самым нашим отъездом она позвала меня.

– Тебе хорошо известно, что мне было вовсе не по душе, когда вы отправились на тот остров. И тебе хорошо известно, что я не хотела, чтобы ты туда отправился. Но ты поступил правильно. Это дало тебе такие возможности, каких ты и за полсотни лет не получил бы, оставаясь в этой гостинице.

Я заерзал на стуле от ее похвалы: не так уж часто мне приходилось такое слышать.

– Вот что я думаю, – продолжала она. – Пусть тобой руководит твое чувство чести. Ты – сын своего отца. Ты не убийца. И никогда убийцей не станешь, что бы ни заявляли эти негодяи и какой бы властью они ни обладали. Но ведь и то правда, что в их власти белое замазать черной краской. Такие люди и день могут в ночь обратить. А наше положение слишком скромное, чтобы мы могли им противостоять. Нам не добиться победы.

Она умолкла и пошла к двери проверить, не подслушивает ли кто. Закончила она шепотом:

– Я узнала: за всем этим кроется целая история. Мы поговорили, как женщинам свойственно. Нам с тобой следует лишь восхищаться и испытывать уважение к этим двоим из-за того, что им пришлось перенести. – Она коснулась моей руки. – И я очень жду новой встречи с этой прекрасной молодой женщиной.