- Здравствуйте, Лада, - если предположить, что я умею обворожительно улыбаться, то я именно это и сделал. - Рад вас снова видеть.

- Добрый день, Андрей Михайлович, спасибо, что согласились уделить мне время.

А голосишко-то у Воробышка напряженный, звенит как натянутая струна, того и гляди лопнет. Что-то с тобой не так, птенчик мой.

Я заказал себе кофе и пирожное и уставился на Ладу невинными глазами.

- Итак, Лада Ланская, я вас внимательно слушаю. О чем будем говорить?

- О вас, - она опустила глаза и принялась искать на столе что-то, вероятно, очень нужное, без чего она ну просто жить не может. И не сможет, пока не найдет, потому что по какой-то причине боится смотреть мне в глаза. Нашла. Это оказалась зажигалка. Лада закурила, и пальцы у нее дрожали так, что впору было заподозрить тяжкое похмелье.

- Ну, обо мне - так обо мне, - великодушно согласился я. Давайте. Только не надо так нервничать, я не кусаюсь.

По ее лицу промелькнул ужас, но, надо отдать ей должное, Воробышек быстро взяла себя в руки. Вернее, в лапки. Или в крылышки.

- Андрей Михайлович, в том издании, которое я представляю, очень заинтересовались вашей новой книгой, отрывки из которой вы летом передавали для публикации. Она совершенно не похожа на то, что вы писали раньше, и можно сделать вывод, что в вашем мировоззрении произошел некий перелом... В вашей жизни произошли какие-то события, которые заставили вас обратиться к духовному... к эзотерическому... вы смотрите внутрь себя...

Она начала гладко, было видно, что заранее подготовилась, может, даже написала вводные фразы, но потом начала сбиваться и путаться в словах, обрывая фразы на середине.

- Лада, - я бесцеремонно прервал ее, - чего вы так боитесь? Я же вам сказал, что не кусаюсь. Или вы боитесь не меня? Вам поручили материал, который кажется вам слишком сложным, и вы опасаетесь, что ничего не поймете из того, что я вам буду говорить?

Она вдруг уставилась на меня немигающими глазами, и только тут я заметил, что глазищи-то у нее огромные, просто каких-то невероятных размеров.

- Мне поручили задание, которое мне не нравится, - медленно и четко произнесла она. - То, что я с ним справлюсь, не вызывает у меня никаких сомнений. Но оно мне не нравится.

- Почему? Вы не любите писать о литературе?

- Я не люблю писать неправду и подтасовывать факты. Именно поэтому я никому не сказала, что еду на встречу с вами. Я не буду делать этот материал, а в редакции скажу, что вы отказались от интервью, потому что заняты.

Оп-па! Это уже интересно.

- Тогда зачем же вы договаривались со мной о встрече, если не собираетесь брать интервью? Просто повидаться? Я, конечно, польщен, но я жду объяснений.

Лада молчала, уставившись в свои исписанные корявым почерком листочки. Бедный Воробышек, ну чего я выпендриваюсь, а? Она хочет сказать мне что-то важное, пытается собраться с духом, а я ей мешаю своим дурацким издевательским тоном. Из страха оказаться униженным сам унижаю других... Точно! Наиболее агрессивные люди - те, кто боится сам оказаться побитым, а самые сильные и ничего не боящиеся - они и есть самые добродушные и незлобивые. Если бы надо мной не довлел страх унижения, я бы разговаривал с девочкой совершенно иначе, доброжелательно и приветливо, помог бы ей разговориться, а не требовал объяснений, как строгий руководитель.