Бонапарте, будучи Консуломъ, старался доказать свое искреннее желаніе заключить миръ, вошедъ въ непосредственныя, личныя сношенія съ Королемъ Великобританскимъ. Сдѣлавшись Императоромъ, по собственнымъ словамъ его, онъ восшествіемъ своимъ на престолъ изгладилъ всѣ злодѣйства Революціи и навсегда разсѣялъ обманчивые призраки свободы и равенства, страшные для тѣхъ Правительствъ, коихъ власть основана на правахъ законности. Однимъ словомъ, онъ полагалъ, что въ системѣ его сохранено все, что Республика произвела хорошаго, и откинуто все зло, которое она могла сдѣлать.
Съ такими притязаніями, не говоря уже о его необъятномъ могуществѣ, онъ поспѣшилъ занять мѣсто между признанными Государями Европы; и во второй разъ (27 Генваря 1805 года) написалъ письмо прямо къ Королю Георгу, наименовавъ его "Ваше Величество, братъ мой." Въ этомъ письмѣ онъ всячески старался доказать выгоды мира предъ войною, обоюдное величіе Франціи и Англіи, возведенныхъ на высшую степень благосостоянія -- и наконецъ необходимость прекращенія войны между сими двумя землями.
Мы ужъ говорили о неудобствахъ, неразлучныхъ съ этимъ уклоненіемъ отъ вообще принятаго порядка сношеній между Державами, и о страсти вступать въ переговоры, обыкновенно поручаемые низшимъ агентамъ, прямо съ царствующими особами. Но если Наполеонъ дѣйствительно желалъ мира, и если онъ имѣлъ какую либо причину обратиться прямо къ Англійскому Королю, а не къ Правительству, то ему бы слѣдовало объясниться опредѣлительнѣе, а не наполнять письма своего общими доводами, которые, будучи приведены съ одной стороны и ничѣмъ не опровергнуты съ другой, оставляли спорныя статьи между двумя воюющими Державами столько же нерѣшенными, какъ и прежде. Дѣло шло не о томъ, чтобы доказать преимущество мира предъ войною, но о томъ, на какихъ условіяхъ миръ сей предлагался, и на какихъ условіяхъ можно было получить его. Если бъ Бонапарте,-- въ то же самое время, какъ онъ утверждалъ, что Англія напрасно страшится приращенія его могущества,-- для спокойствія Европы, для блага обоихъ народовъ и изъ уваженія къ Монарху, къ которому онъ писалъ,-- согласился оставить Мальту навсегда или на опредѣленное время въ рукахъ Британіи, то поступокъ его имѣлъ бы еще нѣкоторыя видъ искренности, а безъ сего онъ столько же былъ неясенъ на счетъ своей цѣли, какъ и несообразенъ съ обычаями.
Въ-отвѣтъ на сіе письмо, Британскій Государственный Секретарь увѣдомилъ Талейрана, что Англія не можетъ опредѣлительно отвѣтствовать на предложеніе о мирѣ, заключающееся въ письмѣ Наполеона, до тѣхъ поръ, пока снесется о семь съ союзниками своими на твердой землѣ и въ особенности съ Императоромъ Россійскимъ.
Намекъ сей относился къ тому, о чемъ Наполеонъ ужъ очень хорошо зналъ, а именно къ бурѣ, которая сбиралась на твердой землѣ противъ его могущества. Въ этомъ случаѣ Россія была душею союза. Съ тѣхъ поръ, какъ по смерти Павла, обширными Его владѣніями правилъ Государь мудрый, образованный и отлично воспитанный, политика Россіи сдѣлалась благородною, разсудительною и умѣренною. Она предлагала двумъ непріязненнымъ Державамъ свое посредство, охотно принятое Великобританіей, но горделиво отвергнутое Франціею, которой Правитель конечно съ неудовольствіемъ видѣлъ въ рукахъ искуснаго и прозорливаго Монарха власть, изъ коей прежде онъ извлекалъ себѣ такую пользу.