На это повелительное требованіе, Лордъ Гакесбюри, тогдашній Министръ Иностранныхъ Дѣлъ, поручилъ Британскому Агенту, Г. Мерри, дать отвѣтъ вмѣстѣ и твердый и миролюбивый, избѣгая гнѣвнаго, оскорбительнаго слога, какимъ была написана Французская нота, но поддерживая честь народа, имъ предолавляемаго. Въ семъ отзывѣ излагалось, что если Французское Правительство имѣетъ причины жаловаться на вольности статей, помѣщаемыхъ въ Англійскихъ журналахъ, то и Британское Правительство не меньше имѣетъ права негодовать на бранныя выходки Парижскихъ повременныхъ изданія, съ тою притомъ замѣчательною разницею, что Англійскій Министръ не имѣетъ я не желаетъ имѣть надзора за свободою Британскаго книгопечатанія; между тѣмъ, какъ Монитеръ, въ коемъ помѣщались выходки противъ Англіи, есть оффиціяльный отголосокъ Французскаго Правительства; но что Британскій Монархъ не можетъ удовлетворишь требованіямъ чужестранной Державы, пожертвовавъ для сего своими постановленіями. Если въ журналахъ помѣщались статьи оскорбительныя и поносныя, то сочинителей и издателей оныхъ можно преслѣдовать судомъ, къ чему будетъ дано всякое законное содѣйствіе. На общее требованіе, касательно эмигрантовъ, Лордъ Гакесбюри отвѣтствовалъ отдѣльно для каждаго класса оныхъ; но заключилъ вообще, что Его Британское Величество никогда не поощряетъ замысловъ, составленныхъ противъ Французскаго Правительства, и даже не думаетъ, чтобы оные существовали; что пока эти несчастные Принцы и приближенные ихъ будутъ жить по законамъ Великобританіи, и не подавая Державамъ, съ которыми она въ мирѣ, никакого существеннаго и достаточнаго повода къ неудовольствію, до тѣхъ поръ Его Величество сочтетъ несовмѣстнымъ со своимъ саномъ, честью и общими законами гостепріимства отнимать у нихъ покровительство, котораго всякій живущій въ Британскихъ владѣніяхъ можетъ лишиться не иначе, какъ чрезъ какую либо вину свою.

 Дабы отвѣтъ сей, единственный, какой Англійскій Министръ могъ сдѣлать на требованія Франціи, показался хотя нѣсколько Наполеону удовлетворительнымъ, Пельтіе былъ преданъ суду за ругательную статью противъ Перваго Консула, по докладу Генералъ-Прокурора. Его защищалъ Г. Макинтошъ превосходнѣйшею рѣчью, какая когда либо была произнесена предъ судомъ или присутственнымъ мѣстомъ.

 Подсудимый былъ обвиненъ; но сіе обвиненіе можно было назвать торжествомъ. {Приговоръ надъ нимъ не былъ исполненъ, ибо распри наши съ Франціею вскорѣ произвели совершенный разрывъ.} Такимъ образомъ все сіе дѣло только болѣе раздражило Наполеона. Онъ не желалъ получить удовлетворенія по Англійскимъ законамъ, но посредствомъ особой, сильной мѣры. Всенародность сего судопроизводства, умъ и краснорѣчіе адвоката не способны были укротить гнѣвъ Перваго Консула, который слиткомъ хорошо зналъ людскія свойства, и незаконность своего владычества, дабы предположить, что общенародный судъ можетъ принести ему пользу. Онъ требовалъ мрака, а Англійское Правительство отвѣтствовало ему свѣтомъ) онъ желалъ, подобно всѣмъ, чувствующимъ себя виновными, прекратить всякое порицаніе его поступковъ, а судомъ надъ Пельтіе, Британскіе Министры обратили изслѣдованіе по такимъ дѣламъ въ законную необходимость. Первый Консулъ почувствовалъ, что самъ онъ, скорѣе чѣмъ Пельтіе, былъ выставленъ предъ всенародный судъ Англійской публики, что не могло повсюду не разгласиться. Не только не считая себя обязаннымъ за сдѣланное ему удовлетвореніе, онъ призналъ оное сильнѣйшею прежнихъ обидою, и прямо приписалъ ее Англійскимъ Министрамъ, которымъ никакъ не удалось увѣрить его, что они употребили въ пользу его единственную мѣру, бывшую въ ихъ власти.