Генерал Элсниц делает тогда ошибку, на которой Бонапарт надеялся его поймать. Вместо того чтобы пренебречь этими девятьюстами людьми, не представлявшими опасности в тылу побеждающей армии, обойти их и идти на помощь генералам Мелассу и Кайму, он ополчился на этих храбрецов, которые, расстреляв свои заряды почти в упор и почти никого не потеряв, приняли врага на острия штыков.

Однако эта горстка воинов не могла держаться долго, и Бонапарт уже отдавал им приказ отступать за остальной армией, когда вдруг один из дивизионов Дезэ, дивизион генерала Мунье, появился за французской линией. Бонапарт вздрогнул от радости, его ожидания наполовину сбывались.

Тотчас он обменивается несколькими словами с генералом Дюпоном, начальником штаба. Генерал Дюпон бросается к дивизиону, принимает командование, на мгновение оказывается окруженным кавалерией генерала Элсница, проходит сквозь ее ряды, страшным ударом задевает дивизион генерала Кайма, начинавшего теснить Ланна, отталкивает врага к деревне Кастель-Сериоло, там отдает одну из своих бригад под команду генерала Карра Сен-Сира, приказывает ему именем первого консула умереть здесь со всеми своими людьми, но не отступать, затем захватывает на обратном пути батальон консульской гвардии и две роты гренадеров, столь храбро оборонявшихся на глазах всей армии, и присоединяется к отступлению, идущему в том же порядке и с той же точностью.

Было три часа дня. Из девятнадцати тысяч человек, начавших битву в пять часов утра, оставалось от силы восемь тысяч инфантерии, тысяча лошадей и шесть пушек, способных стрелять. Четверть армии была выведена из строя. Другая четверть из-за недостатка повозок выносила раненых — Бонапарт отдал приказ не бросать их. Все отступали, за исключением генерала Карра Сен-Сира, изолированного в деревне Кастель-Сериоло и уже находившегося на расстоянии лье от остальной армии. Всем становилось ясно, что еще полчаса — и отступление превратится в бегство. И тут адъютант из дивизиона Дезэ, от которого зависел в этот час не только исход дня, но и судьбы Франции, врывается галопом и объявляет, что колонны Дезэ показались на вершине Сан-Джулиано. Бонапарт оборачивается, видит пыль, предвещающую приход Дезэ, бросает последний взгляд на весь строй и кричит: «Стоп!»

Слово электрическим током пробегает по фронту битвы, все останавливается.

В этот момент прибывает Дезэ, опережая на четверть часа свой дивизион. Бонапарт показывает ему долину, усеянную трупами, и спрашивает, что он думает о баталии. Дезэ охватывает все взглядом.

— Я думаю, что она проиграна, — говорит он. Потом достает часы. — Но сейчас только три часа, и у нас есть время выиграть другую.

— Это и мое мнение, — лаконично отвечает Бонапарт, — и у меня есть маневр для этого.

Действительно, здесь начинается второй акт дня, или вторая битва при Маренго, как назвал ее Дезэ.

Бонапарт проходит перед фронтом войск, протянувшимся от Сан-Джулиано к Кастель-Сериоло.

— Товарищи! — кричит он среди ядер, вспахивающих землю под ногами его коня. — Сделано слишком много шагов назад. Пришел момент идти вперед. Вспомните, что мой обычай — спать на поле битвы!