Проходя мимо нашего столика, старушка споткнулась. Чтобы не упасть, она взмахнула руками, и её сумочка увесисто врезала мне по спине, ещё и достаточно сильно чем-то царапнув через рубашку.

— Ах, простите! Я такая неуклюжая…

Пожилая дама едва не плакала от огорчения и бесконечно извинялась. Она так переживала, что мне стало неловко, ведь царапина на спине меня ничуть не беспокоила, а футболку, на которую я, вздрогнув от удара, пролила чай, Ромка почти сразу высушил.

Чтобы бабуля окончательно не разволновалась и, чего доброго, не заполучила сердечный приступ, я даже пригласила её присоединиться к нам, и старушка тут же вымолила разрешение угостить меня. Чтобы не расстраивать пожилую женщину, я согласилась, и подавальщица быстро принесла мне новую чашку.

Вообще с этой дамой мне было на редкость уютно.

Старушке я тоже очень понравилась и она предложила навестить её сад, где растут дивные… кашхеры, мекхаки, кхеккаши и яриты. Мой внутренний переводчик обобщил всё это одним словом — цветочки. А, и ещё клубника. Клубника — это хорошо, как у настоящей бабушки на даче… Всегда хотела такую бабушку… как раз такую, которая поит чаем и разводит цветы.

Ой, кажется, я это вслух сказала… странно… Но теперь совсем неудобно отказываться.

Ромэй:

Бабка была странная, я моментально это почувствовал. Маг-природник, причём довольно среднего уровня, но… Вот именно, что но! Этой «милой» старушенции явно было больше лет, чем моей прабабушке… Её энергия была такая… всепоглощающая, рыщущая в поисках источников силы, которые можно осушить и тем поддержать своё бессмысленное существование ещё годик, а то и два. Обычно маги в таком возрасте склоняются к уединению, потому что становятся опасными для общества.

Когда она подсела к нам за столик, я сразу понял, что ошибся: моя трёхсотшестидесятидвухлетняя прабабка просто младенец по сравнению с этим божьим одуванчиком. Бабулька пыталась высасывать силы даже из меня! А уж девчонку она окучивала по полной, и та растаяла! Повелась… Отлично! Мысленно я потирал руки, в реальности же, чтобы унять зуд в ладонях, обтёр их влажной салфеткой… Сейчас… Сейчас она выпьет моего оборотня… и тогда…

Матервестер! Тогда мой оборотень начнет пить меня. Как я мог забыть об этом?

— Нам пора идти дальше! У нас дела, — заявил я, пользуясь, что на людях плюшевая заноза слушается меня беспрекословно.

— Ну, вот проводим бабушку и пойдём, — объявила она.

И вроде бы не спорила, но такие заявления от ручного оборотня своему хозяину… То что-то там про конспирацию сама мне втирала, а теперь только что плаката не вывесила: «Я тоже имею право голоса!».

— Какая вы милая пара, молоденькие такие, — проворковала карга, оглядывая нас таким же взглядом, каким мясник в свинарнике выбирает кандидата на праздничный окорок.

А эта дура словно совсем ничего не соображает: стоит и улыбается, матервестер! Валить надо от этой старухи, пока живы.

— Нам очень нужно спешить, помнишь? — я постарался если не словами, так хоть интонацией дать понять этой идиотке, что у нас проблемы, и пора делать ноги.