обиженным голосом вопрошает Бойко, пристраиваясь рядом.

Я молча иду дальше. «Сегодня»? Он шутит, наверное? Я его

игнорирую десять лет.

Бойко шагает со мной в ногу, чем страшно злит.

– Видимо, ты только со мной забываешь про свои королевские

манеры? – насмешливым тоном продолжает Макар.

Я молчу.

– Может, ты оглохла и не слышала, как я звал тебя в коридоре?

Продолжаю молчать.

– Еще к тому же и онемела? – ужасается Бойко, а затем тянет

свою лапищу и обнимает меня за плечо. – Ничего, Макар, я на тебе

любой женюсь…

Руки распускать – последнее дело. Я так возмущена, что пихаю

Бойко локтем под ребра. Этот идиот отстает от меня и притворно

корчится от боли. Потом догоняет и, быстро склонившись, шепчет на

ухо:

– Макар, когда ты злишься, у меня мурашки по коже.

– Как же ты меня достал! – не выдерживаю я, нарушаю обет

молчания. – Лето – мое любимое время года, потому что тебя нет

рядом!

Но Макара ничем не проймешь. Он пропускает неугодные ему

слова мимо ушей и продолжает как ни в чем ни бывало шагать рядом

со мной.

– Уже познакомилась с Дымарским?

– С Олегом-то? Да! Он очень хорошенький! – последнюю фразу

добавляю специально, чтобы побесить Макара.

– Возможно, – легко соглашается Бойко. – Я не по этому делу.

Меня гораздо больше ты привлекаешь.

Я лишь от злости сжимаю кулаки. Никак не могу взять в толк: действительно ли я так небезразлична Макару, что он всю школьную

жизнь меня преследует, или он уже по привычке отлепиться не может?

– Но ты будь поосторожнее с Олежкой.

– Почему? – настораживаюсь я.

– Какой-то мутный тип, по-моему.

– А по-моему, Олежка просто идеальный. А мутнее тебя никого не

найти, Макар.

– А вот это было обидно, Макар.

Меня. Просто. Выносит. С этого. Прозвища.

– Перестань меня так называть! – взрываюсь наконец я. Мне

очень хочется быть в глазах других сдержанней, правда. Но ведь всему

есть предел! – Ты бессердечный, Бойко, столько времени меня

изводишь…

– Воины не показывают сердца, покуда их грудь не вскроет

топор, – важно заявляет Бойко, и я останавливаюсь посреди тротуара, не в силах сдержать хохот.

Макар сначала продолжает гордо вышагивать дальше, не заметив

потери бойца, а потом тормозит, оборачивается и с удивлением

осматривает хохочущую меня. Ненавижу свой хрюкающий смех! О

моей особенности некрасиво смеяться знает только Тася: в школе я

стараюсь ограничиваться улыбками. Но Бойко меня довел! Это, наверное, нервное.

Макар растерянно смотрит на меня, а затем тоже начинает

смеяться. И теперь мы вместе ржем посреди шумного проспекта. Он

как-то настороженно, а я – похрюкивая.

– Ты что, не смотрела «Викингов»? – спрашивает Бойко.

– Видел бы ты… свое важное лицо-о, – сквозь смех отзываюсь

я. – Терпеть тебя не могу!

Макар больше не ржет. Стоит на месте, засунув руки в карманы

брюк, и ждет, когда я отсмеюсь.

– Теперь у тебя хорошее настроение, Макар? – в конце концов