— Когда вернешься? — поинтересовалась я уже по дороге в тайной надежде пожить спокойно хоть недельку.

Он с подозрением глянул на меня:

— Завтра, как всегда. Очень рано. На рассвете.

Эти подробности меня уже не интересовали. На рассвете я недееспособна. Сейчас я больше всего опасалась чем-нибудь вызвать его раздражение. Любой повод мог заставить его психануть и отложить поездку, поэтому ехала я медленно, зная, как он боится быстрой езды. И вызвала-таки недовольство.

— Ты чего тащишься, как на похоронах! — неожиданно набросился он на меня. — Опоздаем! Мне еше билет надо купить.

И как бы спохватившись, вдруг завопил:

— Медленнее, медленнее! Куда ты так гонишь?

Считая момент неподходящим для дискуссий о его полной невменяемости и выяснения, чего же он хочет на самом деле, я ни слова не произнесла, только нажала на газ, в результате чего весь путь до Центрального вокзала он просидел с закрытыми глазами, судорожно вцепившись в приборную доску и глухо постанывая.

— Тебе лучше ездить на заднем сиденье, — посоветовала я, тормозя перед вокзалом.

— Это еще почему? — удивился муж, мысли которого были явно заняты чем-то другим. — А, ты об этом… Нет, на заднем еще хуже. До завтра.

А завтра ранним утром меня разбудил звонок. Ничего не соображая со сна, я взглянула на часы. Полшестого! Какому кретину вздумалось звонить в это время? Набросив халат, я ощупью спустилась в гостиную, ощупью отыскала телефон — глаза никак не раскрывались. И только тут поняла, что звонили в дверь. Ну, конечно, этот дуралей забыл ключи и теперь будит меня в такую несусветную рань. Нет, даром ему это не пройдет! Одурелая со сна, зевая во весь рот, я распахнула дверь, совершенно позабыв о том, что появлюсь в собственном виде, а не в образе Басеньки. За дверью стоял незнакомый мужчина.

— Куры здесь есть? — грубым голосом спросил он.

Спятить можно! Чуть свет меня будит эта неотесанная дубина для того лишь, чтобы задавать идиотские вопросы!

— Нету! — рявкнула я в ответ и сделала попытку захлопнуть дверь у него под носом, но этот хам придержал ее ногой.

— А что есть? — упорствовал он.

— Крокодилы! — раздраженно бросила я, готовая задушить его голыми руками.

Неотесанный хам вроде бы засомневался и решил что-то для себя уточнить:

— Ангорские?

Нет, это уж слишком! В полшестого утра ангорские крокодилы?!

— Ангорские! — только чтобы отвязался, подтвердила я. — Воют на луну.

— А морковь они едят?

— Вам-то какое дело? Что вам тут вообще нужно?

Мое раздражение отскакивало от хама как горох от от стенки. Он невозмутимо продолжал:

— Мне сказали — будут ангорские кролики. Вот, берите. Это для шамана. Доставить немедленно. Тут Мацеяк живет?

Очень хотелось ответить: «Нет, король Густав Адольф!», но я заставила себя промолчать, только кивнула.

— Ну тогда правильно, сюда принес. Так это для шамана, немедленно доставить!

И невзирая на мое слабое сопротивление, впихнул мне в руки огромный пакет, размером с хороший чемодан и такой тяжелый, что я чуть было не уронила его себе на ноги.

— Шаману передать! — повторил он грозно и ушел, прежде чем я успела воспротивиться.