Мой маскарад себя оправдал. Не успела я вернуться домой, как позвонил только что оставленный мною в грязном жидком месиве весенней распутицы пан Паляновский. Чрезвычайно обеспокоенный, он допытывался, что помешало мне прийти на условленное свидание в Лазенки.

— Вы и в самом деле меня не заметили? — обрадовалась я. — А ведь так настойчиво, просто до неприличия, оглядывались по сторонам. Тоже мне конспиратор!

— Что? Как вы сказали? Я старался это делать незаметно. Так вы там были?

— Была, конечно. Несколько раз вы посмотрели прямо на меня, как же не заметили?

— Ничего не понимаю! Не было вас там, я внимательно смотрел. Да и вообще, можно сказать, никого не было, не считая какого-то рыжего пугала, я даже не понял, парень это или девушка, теперь ведь у них не разберешь… Сначала я подумал — это нанятый для слежки шпион, но потом засомневался, вряд ли такому кретинистому типу можно поручить столь ответственное дело.

— Это была я, — ничуть не обидевшись за кретина, вежливо сообщила я, испытывая искреннее удовольствие. — Знаю, что впечатление произвела не самое выгодное, но ведь для нас главное — не быть похожей на себя, верно? Раз конспирация, так уж настоящая.

Речь к пану Паляновскому вернулась на сразу. А когда вернулась, на меня обрушился целый водопад восторгов и признательности. Потом мы договорились встретиться на следующий день, чтобы провести производственное совещание, и на этом распрощались.

Тонкими дипломатическими путями, через знакомых, я навела справки. Стефан Паляновский, магистр экономических наук, действительно работает в Министерстве внешней торговли и пользуется репутацией знающего и ценного специалиста. И в загранкомандировку собирается, тоже правда. Проявив чудеса предусмотрительности и предосторожности, я довела свою проверку до конца, незаметно показав его издали одному знакомому внешторговцу, и тот удостоверил его личность.

Для получения юридической консультации тоже пришлось прибегнуть к тонким дипломатическим маневрам. Моя знакомая судьиха, женщина хорошо воспитанная и с ангельским характером, терпеливо отвечала на все мои, наверняка идиотские, вопросы, тактично избегая вникать в их причины. Ее четкие, бесхитростные ответы чуть было в самом зародыше не погубили всю хитроумную операцию. Ведь мы с паном Паляновским как рассудили: и паспорт, и свои водительские права Басенька оставит мне, и я буду ими пользоваться. А от своей юридически подкованной подруги я узнала, что за такое могу свободно схлопотать пять лет строгого режима. Мне это не понравилось, о чем я не замедлила проинформировать пана Паляновского.

Тот страшно расстроился, ведь я уже была готова отказаться. Первой его реакцией было удвоить гонорар, но и сто тысяч злотых показались мне недостаточной компенсацией за пять лет тюряги. Несчастный влюбленный, по своему обыкновению, впал в отчаяние и принялся рвать на себе волосы. Из безвыходного положения выход нашла я сама: просто не буду пользоваться никакими документами, свои оставлю у себя дома, Басенькины пусть лежат в ее доме, а я ничего предъявлять не стану. И не столь уж это нереально, если разобраться. Реальную опасность может представлять лишь излишняя настырность сотрудников дорожной инспекции, но езжу я, как правило, осторожно, останавливают меня очень редко, а штраф мне приходилось платить в основном за парковку машины в неположенном месте. Выходит, риск минимальный. В эти три недели буду ездить еще осторожнее, а парковаться… могу и вовсе не парковаться это время!