– Врешь ты все, – сказал Василий Иванович. – Уехал бы инженер, так не было бы его дома.

– Правда, правда! – твердил Шаринец. – Уехал он, уехал!

Он умоляюще смотрел на всех, но видел мрачные, неподвижные, суровые лица.

– Уехал он, – снова заговорил Шаринец, – только, говорят, вернулся.

– Кто говорил?

– В доме рассказывали, жильцы. В поезде вспомнил, что забыл документ, и вернулся. И Фургон, парнишка ихний, и Людка, дочка, и жена – все говорят: вспомнил про документ и вернулся.

– Может, и правда вернулся, – задумчиво проговорил Василий Иванович.

– Ну, конечно, вернулся, – забормотал Шаринец. – И Фургон рассказывал: следователь даже спрашивал, зачем вернулся отец? Разве же мог я знать, что вернется?

– Правильно, вернулся он, с Лосиноостровской вернулся, – задумчиво проговорил Василий Иванович.

– Ну вот, – обрадованно залепетал Шаринец, – разве я бы стал… Разве бы я пошел, если бы знал, что он дома. Уехал он, сам видел…

– А портфель кто взял?!

И снова ужас охватил Шаринца, понял: главное только начинается.

– Витька… Витька взял…

– А кто Витьку навел?

– Не знаю… Не знаю… Белка, наверно…

– А документы из портфеля кому Витька продал?

– Не знаю… Не знаю… – бормотал Шаринец, втягивая голову в плечи.

– За два червонца кому Витька бумаги продал? Пятерку прибавить у кого Витька просил?

Шаринец упал на пол, пополз, обхватил ноги Василия Ивановича, забился в истерике:

– Простите, простите, не убивайте…

Василий Иванович оттолкнул его сапогом:

– Выкладывай!

– Человек один попросил, – всхлипывая начал Шаринец.

– Сопли подбери!

Шаринец шмыгнул носом.

– Человек ключи дал…

– Что за человек?

– В нашем доме живет… Валентин Валентинович зовут… Навроцкий – фамилия…

– Куда портфель дел?

– Витьке на чердак подбросил… Он велел, Валентиныч.

– Нам почему не рассказал?

– Думал… Дело верное, думал…

– Нас зачем подвел?

Шаринец опять пополз по полу, обхватил ноги Василия Ивановича.

– Простите… простите… не думал… не знал… не убивайте!

– Встань!

Шаринец еще сильнее обхватил его ноги, боялся оторваться от них, точно, в том, что держится за ноги Василия Ивановича, видел свое спасение.

Кукольник и Жоржик оттащили Шаринца, подняли, но не выпускали из рук – Шаринец валился на пол, то ли нарочно, то ли не мог стоять на ногах от страха.

– Так вот слушай, – сказал Василий Иванович. – Завтра пойдешь в Рахмановский переулок, на биржу труда, встанешь на учет. Будешь работать, куда пошлют, от работы не смей отказываться. И гривенника нигде не посмей взять, понял? Никакого дела чтобы не было за тобой. Не ходи ни на рынок, ни сюда, в «Гротеск», не появляйся. Придет время, сам позову. Если заберут тебя по этому делу, все вали на Витьку, понял?

Шаринец слушал его с открытым ртом, не веря, что ему оставляют жизнь.

– Дошло до тебя или нет?

– Дошло, дошлет все понял… – выдавил из себя Шаринец.

Василий Иванович повернулся к Серенькому, выхватил из рук карты:

– А ты, гусь! Расселся!

Серенький поднялся и так же, как Шаринец, молча стоял перед Василием Ивановичем.

– Этот – сопля! А ты? Зачем с ним пошел? Кто позволил?

Серенький молчал.

– Тоже здесь больше не появляйся, забудь! Позову, когда надо.