— Да откуда бы у орков столько ценностей? — спросил я.

— Есть еще байка номер три, как на заре своей карьеры, будучи зеленым новичком, человек-физрук убил на дуэли главу эльфийского дома, поднял на этом свою первую сотню уровней и снял с трупа полторы тонны лута с метками "эпик" и "легендарно".

— Это такая лютая хрень, что я ее даже комментировать не буду, — сказал я.

— Есть еще байка номер четыре, — неумолимо продолжал Виталик. — Вытекающая из байки номер два. О том, что вторую половину племени обуреваемых жаждой мести орков человек-физрук заманил в хитроумную ловушку, где их всех и перебили, а он…

— Дай я угадаю, — сказал я. — Понял сотню уровней и набрал полторы тонны лута?

— С метками "эпик" и "легендарно", — согласился Виталик.

— Но ведь это же полный бред, — сказал я. — Все было совсем не так.

— Это не бред, — сказал Виталик. — Это, сука, пиар. И я думаю, что это Соломон.

— В смысле, Соломон? Ты считаешь, что это он все эти истории распространяет?

— Лучший вид лжи — это ложь, перемешанная с правдой, — сказал Виталик. — В теории нужно, чтобы правды было не менее сорока процентов, в идеале — шестьдесят. Теперь смотри, рейдовый данж был? Был. Отца ты вынес? Ты. Высокородного эльфа с крыши скидывал? Скидывал. Орков почти всех перебили? Ну, тут фиг знает, я не считал. Но полагаю, что довольно много. Итак, это была проверяемая часть истории. Кто мог знать столько правды, чтобы подмешать туда немного лжи? Особенно меня эпизод с эльфом интересует, к хренам. Ты много кому о нем рассказывал?

— Нет.

— Ну, и сами эльфы, я думаю, о таком на каждом, сука, углу не болтают, — сказал Виталик. — А значит, круг осведомленных лиц предельно мал. Ты, я, возможно, Федор, но он не в курсе про орков, например. Соломон. Еще, может быть, Элронд, но я на него не думаю. Задача Элронда сейчас — сидеть тихо и не отсвечивать, а привлекая внимание к твоей персоне, он непременно привлечет и внимание к себе. И кто у нас остается?

— В чем же его профит? — спросил я.

— А что ты вообще о нем, сука, знаешь? — спросил Виталик. — О нем, о его мотивах, о целях, к которым он идет?

— Ровно столько же, сколько и ты.

— А значит, сука, ничего, — сказал Виталик. — Но есть у меня одно, сука, подозрение.

— Например?

— Вот тебе история, — сказал Виталик. Я закатил глаза, допил остатки пива и потянулся к следующей кружке. Слушать истории Виталика на сухую было невыносимо. — Это был лет двадцать назад, когда я только начинал работать в нашей службе, которая и опасна и трудна…

— Это вообще про другую службу песня, — сказал я.

— Это такая обобщающая, сука, песня. Можно подумать, у нас все легко и мирно проходило, — сказал Виталик. — Так вот, был один тип по кличке…. сука… — его лицо исказилось. — Не помню. Вот как так-то, а?

— А это так важно, как его звали? — спросил я.

— Да нет, сука, совсем не важно, — сказал Виталик. — Просто меня бесит, что я целые куски своей жизни не помню. Короче, был он террорист и убийца, но не идейный, а за деньги. Наемник, сука. Работал на всех, кто был в состоянии ему заплатить, причем суммы там были зачастую совсем, сука, не космические. Выполнял заказы и для американцев, и для арабов, на англичан одно время работал, брал частные заказы от кого угодно вообще и даже мы его один раз использовали.