В Петербурге всегда имелась огромная армия приезжих, явившихся на заработки. А система была устроена так, что отлучившемуся из волости крестьянину давали вид (заменяющий простолюдину паспорт) лишь на три месяца. По истечении этого срока документ требовалось продлевать: ехать в волость, гасить долги по подушной подати, ставить в бумаги новую отметку еще на три месяца… И так четыре раза в год. Дорого и долго. А потом еще приходилось платить за прописку и одновременно – за право пользоваться больницами. И тогда экономный страдалец переходил на нелегальное положение. Он не мог уже прописаться открыто, в ближайшем участке, потому прятался от полицейских обходов. И селился там, где к таким привыкли и помогали жить без законных оснований.
Именно флигели Вяземской лавры стали огромным приютом для бесписьменных[71]. Полиция долго не решалась перечить богатому и влиятельному князю и терпела беззакония. А когда спохватилась, было уже поздно. В самом центре Санкт-Петербурга, чуть не под окнами здания МВД, вырос город в городе, огромная самоуправляемая коммуна босяков и жуликов. И длилось это до 1913 года!
Внешними форпостами лавры служили трехэтажные дома: по набережной и по Обуховскому (затем Забалканскому)[72] проспекту. В главном (набережная реки Фонтанки, 95) обитал сам князь Александр Егорович. Там же находилась контора по управлению недвижимостью. Позже князь оттуда съехал, а вместо него поселился 3-й участок Спасской полицейской части[73]. В конце века там же расположился Детский приют трудолюбия для детей Сенной площади.
Рис. 37. План Вяземской лавры 1843 года{171}
В домах 4–6 по Обуховскому проспекту, слитых в один громадный «Обуховский дом», располагались постоялый двор, лавки, магазины, пивная и трактир «Сухаревка», описанный Ф.М. Достоевским и В.В. Крестовским. Позже трактир перелицевали в ресторан и назвали «Ярославль», но его полууголовный характер от этого не изменился. Рядом с ним находилась знаменитая «Мышеловка» – чайная, где собирался пришлый сброд без документов. Заведение часто навещалось агентами Сыскной полиции. Сыщики ловили легковерных дураков и доставляли в участок, почему чайная и получила такое неофициальное название. Одна большая комната с перегородками всегда была набита беспаспортными и лишенными столицы[74]. Другими завсегдатаями «Мышеловки» были плашкетники – воры-подростки, орудовавшие на Сенной площади. Бывалые обитатели лавры обходили чайную стороной и прятались от сыщиков во дворах. Там, за трехэтажным фасадом «Обуховки», раскинулись флигели, где и билась особенная вяземская жизнь, не похожая ни на какую другую.
Флигели лавры имели собственные названия и очень разнились друг от друга по степени опасности. В Корзиночном действительно помещались несколько артелей, которые плели корзины. Их работники имели паспорта и не прятались при облавах. Но рядом с ними обитали настоящие вяземцы. Пьяница и пропащий человек Николай Иванович Свешников (1839–1899), старожил этой клоаки, описал их кратко, но точно: «Это не благообразная и стыдливая беднота Песков или Петербургской стороны, а люди бесстыжие, лихие и умеющие легко достать копейку»