Разве ее витязь, всегда являвшийся воплощением чести и достоинства, мог поступить иначе?

Между тем ранее он никогда не давал ей повода усомниться в своей любви!

В своей храбрости, совести, преданности…

Да, после смерти своего брата, Великого князя Василия Дмитриевича, князь Юрий уехал к себе в Галич, в далекие, непроходимые таежные чащобы – и более оттуда не показывался. Вестимо, случившееся горе совсем его сломало. Похоже, Юрий Дмитриевич не перенес утраты своего брата и повелителя, служению которому он посвятил всю свою жизнь. Может статься, именно поэтому он раз за разом не отзывался на ее письма с просьбами о встрече? Может статься, она просто не смогла найти нужных слов? Может статься, она боялась его приезда куда более, нежели желала встречи, и этот страх проглядывал в ее посланиях?

Все же именно Юрий Дмитриевич, а не их сын Василий являлся законным наследником трона! И потому появление Звенигородского князя в столице могло вызвать волнение, а то и стихийный переворот…

Софья Витовтовна уже в который раз подумала о том, что своим отдалением ее витязь, возможно, проявлял куда большую заботу о ее благополучии, нежели это могло показаться на первый взгляд!

Вдовая княгиня снова вскинула маленький кулачок и крепко, до боли его сжала…

Получается – любит? Все еще любит, прилюдно сего никак не показывая?

С этими мыслями Софья Витовтовна поднялась через боковое крыльцо в покои Большого дворца, прошла на женскую половину и почти сразу столкнулась со встревоженной невесткой:

– Матушка, матушка, гонец с Волги прискакал, наши полки разбиты!

Несмотря на тяжелый парчовый сарафан, украшенный самоцветами и золотыми бляшками в виде львиных голов, высокий кокошник с жемчугом и тремя нитками самоцветных бус, Великая княгиня Мария Ярославовна выглядела вовсе не правительницей великой державы, а маленькой испуганной девочкой – даже до своих шестнадцати лет недотягивая.

Дитя есть дитя…

– Милая моя, маленькая… – В порыве материнской нежности княгиня-мать крепко обняла малышку, подержала ее у своей груди, после чего отпустила и утешила: – Твой супруг жив и здоров, Ягодка, можешь не беспокоиться! Твой брат, я уверена, тоже. Скоро они вернутся домой, целые и невредимые.

– Но если наша дружина разгромлена, галичане идут сюда! – сглотнув, выдохнула девочка. – Они разорят все окрестные земли, они захватят Москву, они схватят нас!

– Не бойся, милая, Юрий Дмитриевич не посмеет, – покачала головой Софья Витовтовна. – Они сюда не придут.

– Но если они разгромили наши войска, что их остановит?

Княгиня-мать поколебалась в неуверенности и за невозможностью сказать правду сослалась на более весомый аргумент:

– Божья воля… – после короткой заминки ответила вдовая государыня.

– Какая божья воля, матушка?! – отпрянув, громко воскликнула девочка. – У них же кованая рать! Дружина, князья, полки! Они идут сюда!

– Великая воля небес, моя Ягодка… – положив палец на губы воспитанницы, повторила Софья Витовтовна и понизила голос: – Вспомни, девочка, как всего три месяца назад Юрий Дмитриевич безо всякого принуждения даровал московский престол твоему супругу. Неужели ты думаешь, что теперь он станет свергать Василия и опять садиться в Москве? Не беспокойся, милая. Этого не случится. Ни сейчас и никогда. Князь Юрий Дмитриевич никогда и ни за что не причинит никакого вреда ни моему сыну Василию, ни тебе самой, Ягодка, как его супруге.