— Но из можно будет просмотреть на «Стреле»?

— Обижаешь! На «Стреле» можно просмотреть что угодно, она совершенна. А эти карты мы можем запустить и на здешнем вездеходе, та машинка — их современница. Что же до оборудования, то ничего толкового я там не нашел.

К ним подошел Рале, до этого дежуривший у входа. Пока никто из местных уродцев не рисковал приближаться к холму — возможно, из-за случившегося с арами неподалеку отсюда или из-за яда серпентид. Но Альда знала, что это ненадолго, рано или поздно голод победит страх.

— Вы закончили? — поинтересовался Рале.

— Да, можно сказать и так.

— Тогда так и скажите, нам нужно уходить — скоро закат. Сдается мне, ночью это место куда неприятней!

Он говорил громко, громче, чем нужно. Он хотел, чтобы его услышали не только Альда и Киган, но и Блейн.

Блейн не стал притворяться, что не заметил этого. Он, до этого стоявший на коленях перед телом отца, выпрямился.

— Вы правы. Мы можем забрать его с собой?

— Боюсь, что это неудачная идея, — покачал головой Рале. — Если бы мы добрались сюда на машине, об этом еще можно было бы подумать. Но нести его с собой…

— Я понимаю, — вздохнул Блейн.

Альда не хотела читать его мысли, однако боль и сожаление, пульсировавшие в нем сейчас, были настолько сильны, что она не могла их не чувствовать. У нее закружилась голова, и она могла не устоять на ногах, если бы Киган не обнял ее за плечи. Он сделал это осторожно, чтобы Рале ничего не заметил, и все равно он готов был поддержать ее.

Она была благодарна ему за это — и хотела точно так же поддержать Блейна.

— Я думаю, нет смысла забирать его отсюда, ты единственный, с кем он хотел бы проститься. А место погребения… Он сам выбрал эту могилу.

— Его рано или поздно утащат отсюда, — признал Блейн.

— Не утащат, — вмешался Киган. — Альда права, он выбрал этот холм, и он будет здесь — со своими инструментами, со всем, что было ему дорого. Даю тебе слово! А теперь пойдем, темнота и правда приближается.

Вряд ли Блейн понял, что он на самом деле имеет в виду, но спорить не стал. Они покинули небольшую пещеру, и Киган кивнул Рале.

Рале был не так сентиментален, как Альда, но и его эта ситуация задела, поэтому его не пришлось просить дважды. Ему хватило небольшого усилия, чтобы завалить вход, обрушить холм, навсегда погребая в его недрах все, что было дорого Фостеру Ренфро.

У них не было времени стоять здесь и скорбеть о нем, на Арахне темнота наступала стремительно. Альда помнила, какой сложный путь их ждет, и чувствовала, что вокруг них теперь куда больше жизни, чем раньше. Обитатели странного мира заметили их появление, они таились, наблюдали, ждали, что будет дальше, — и решали, что им делать.

Некоторые были достаточно голодны, чтобы напасть. Это становилось просто вопросом времени.

Альда не говорила об этом, потому что не хотела никого пугать. Они сейчас все равно не могли ничего изменить, и постоянное напоминание об угрозе лишь усилило бы напряжение. Они спешили, как могли, не останавливались ни на секунду, и все равно не успели.

Знаком того, что их время истекло, стало не наступление темноты. Темнота пришла тихо и мирно, она не тронула их, позволив продолжить путь. Нет, все изменилось в момент, когда первый хищник болот решился напасть на них.