— Погощу несколько деньков, если место найдётся.

Я несколько раз пытался разговорить стариков на тему их дочери, Дарьи Семёновны, но не особо получалось: баба Маня лишь тяжело вздыхала и украдкой смахивала набежавшую слезу, а дед Тихон героически отмалчивался. Лишь немного выпив, как — то раз, он высказался:

— Баба — дура! — махнул он рукой. — Всё не может забыть отцовского ремня. Как ни приедет всё вспоминает кто и сколько раз её в детстве наказывал. Всё помнит стерва! А я вот спрашиваю: просто так воспитывали ремнём или за дело? Добро она почему — то не помнит… Мать хоть давно её уже простила, но то, как она нас ославила на всю деревню забыть всё равно не может. Это ж надо — без родительского благословления с залётным купчиной в город умотать! Да ладно бы если любовь, но он же ей в отцы годился! Не по — людски это!

Пусть у стариков отношения с дочерью и не заладились, но во внуках души не чаяли. Часто вспоминали и сожалели, что редко их видят, а тут такая радость — младшенькая приехала! Пришлось перебираться в баньку. Баба Маня попыталась устроить меня в зале, но зачем им мешать? Наверняка у них есть о чём поговорить, а мне всё равно где спать, тем более лето вокруг…

— Ты бы взяла с собой Илью, — баба Маня, как всегда, суетилась за столом, — а то он у нас засиделся, за ворота нос не кажет. С друзьями — подружками познакомишь…

Наговаривает на меня баба Маня — ходил я по этой деревне, да и с дедом не раз по делам хаживали то к кузнецу, то в торговые ряды заглядывали, да и в трактире не раз останавливались. Другое дело, что знакомство ни с кем не довелось свести, так я и сам к тому не стремился.

— А я смотрю тебя здесь откормили, — хмыкнула Пелагея, с интересом оглядывая меня. — Видел бы ты себя, когда появился у нас — кожа да кости, вылитый Кощей Бессмертный!

— Кощеем я был за две недели до этого, как только очнулся… — поддержал я невесёлую шутку.

— Куда пойдём?

— Тебе видней. Это ты знаешь здесь каждый проулок.

Пелагея на миг задумалась и кивнула:

— Пошли!

Что говорить — деревня есть деревня! Не успела внучка бабы Мани появиться, как об этом уже все прознали. Встречные кумушки почтительно кивали нам головой, а мужики заламывали шапки. Честно говоря, не пойму, с чего такая честь городским, но, возможно, это местная традиция. А вот Пелагея всё больше и больше хмурилась и как — то странно поглядывала на меня.

— Здоровьица вам, Илья Алексеевич! — пронеслась рядом симпатичная молодуха.

Ё — моё! Так это, что выходит — они все со мной здороваются?

— А я смотрю ты здесь популярен, — подтвердила мою догадку сестрица. С чего бы это?

— Сам ничего не понимаю. Разве что…

— Что?

— Да я подрядился артефакты заряжать. Говорят, здесь с этим большие проблемы.

— Интересно… — удивилась Пелагея, — а маменька утверждает, что ты почти полностью перегорел.

— Может и так, — пожал я плечами. — Ей виднее.

— Это почему же?

— Медицинское заключение у неё на руках, а меня не посчитали нужным с ним ознакомить.

Пелагея внезапно остановилась и посмотрела мне в глаза.

— Ты, Илья, зря на неё не обижайся, она не плохая… Временами жёсткая — да! Но без этого в её деле никак нельзя. Без сильного характера и деловой хватки в городе долго не удержишься!