– А убийца, что же, по-твоему, метался по городу?

– Нет, он заказал ключи там, где ему было удобнее.

– И где же, если ты такая умная? – ехидно спросил Наполеонов.

– Скорее всего, времени у убийцы было в обрез.

– То есть?

– Я имею в виду, что он мог взять ключи у спящего Костюкова. Один вариант – сразу бежать в мастерскую, другой – снять слепок и по нему уже заказать ключи.

– На кого ты намекаешь?

– Обойди мастерские поблизости от дома Костюковых и от работы Анны.

– Анны?! – воскликнул Наполеонов. – Ты всё-таки зациклилась на жене?! Она же была в санатории! И ты сама в этом убедилась!

– Я помню, Шура, помню. Но в санатории, по словам свидетелей, Костюкова была вся как на иголках! Будто ждала рокового сообщения!

– И что с того? Может, у неё просто нервы расшатались?

– Может. Но я думаю, что Анна каждый день ждала звонка из полиции о кончине мужа.

Наполеонов тяжело вздохнул.

– Шур, яд, которым отравили Костюкова, растительный?

– Ну. Только он состоит из нескольких компонентов! И для того, чтобы сделать состав, надо хоть немного смыслить в ботанике.

– Так она и смыслила.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что она училась на учителя биологии в пединституте.

– У неё экономическое образование!

– Но год она училась на биолога.

– Откуда ты это взяла?

– Новогорский сказал.

Наполеонов присвистнул и проворчал:

– Оперативнику он этого не говорил.

– Так тот, наверное, его об этом не спрашивал.

– Кому могло прийти в голову задавать подобные вопросы?

– Мне…

– Разве что тебе.

– Я так понимаю, что растения, из которых приготовлен яд, можно было найти в лесу или вырастить на собственной даче?

– Правильно понимаешь, – неохотно согласился следователь.

– Ты не спрашивал у экспертов: состав этот имеет цвет?

– Он бесцветный.

– Это упростило дело.

– Нам?

– Убийце! И ещё, Шур, эти чашки с гномиками: надо бы выяснить, сколько их было у Костюковых. Сколько осталось. И куда подевались недостающие.

– Выясню.

До следующего дня, вернее вечера, от Наполеонова не было ни слуху ни духу.

Лишь около десяти вечера Шура ввалился в коттедж подруги детства. И был он не просто усталый, а измочаленный.

Мирослава проводила его умыться, а Миндаугас сразу стал накрывать на стол.

Однако Наполеонов, плюхнувшись на стул, заявил:

– Ребята, у меня кусок в горло не лезет. Я прямо без задних ног.

– Поешь хотя бы немножко, – ласково сказала Мирослава, – тебе ещё будут нужны силы.

– Тогда, пожалуй, съем полтарелки куриного супчика и выпью чаю с кусочком пирога.

– Вот и хорошо, – обрадовался Миндаугас.

– Суп с петухом или с курицей? – неожиданно спросил следователь.

– А ты с чем хочешь, Шурочка? – ласково поинтересовалась Мирослава.

– С петухом! Мне потребуется задиристость и шпоры! – заявил Наполеонов.

Перехватив взгляд Мирославы, Морис тотчас проговорил:

– Так это и был петух.

– Точно?

– Точнее не бывает.

– Ладно, поверю вам на слово, – пробурчал Наполеонов.

Съев полтарелки супа, он потребовал добавки и сразу её получил. Потом он согласился съесть и второе – картофельное пюре с домашней котлетой.

Завершил же трапезу Наполеонов, как и планировал, пирогом с курагой. Морису вообще удавались пироги, из чего бы он ни брался их печь.