Текст, конечно, не мог повлиять на то, что Курт Деммлер стал растлителем подростков. Но без наклонности к педофилии его создателя, вероятно, эта песня не возникла бы. И слово «вода» в этой песне можно правильно истолковать, только если вы знаете, куда он тянул «тоску рыбы» в своих фантазиях и действиях всю свою жизнь.
«Мое сердце должно быть водой / синей водой / где рыба тоска / блестит. […] / Мое сердце должно быть водой / глубокой водой / что чужое любопытство не может / видеть. / Мое сердце должно быть водой / соленой водой / которая вытекает из моих глаз / когда она переполняет его / когда она переполняет его». Трагедия педофила заключается в том, что у него есть только выбор – страдать из-за его не претворившихся в жизнь фантазий – или страдать после их преступного удовлетворения.
В десятом часу двое следователей все еще находятся в тюрьме Моабит. После встречи с социальным работником главный комиссар Ингеборг Т. и верховный комиссар Томас В. зашли в медицинский кабинет (АГ II) тюрьмы. Там они узнают, что у Курта Деммлера неоднократно прослеживалась тенденция к суицидальному поведению. Невролог и психиатр доктор Барбара Х. постоянно наблюдала его вплоть до 26 августа 2008 года.
Верховный комиссар В. записывает номер телефона врача и немедленно звонит ей в офис на севере Берлина. «Как бы вы описали господина Деммлера?» – спрашивает он.
«Он был очень трудным пациентом, – сразу отвечает доктор Х. – Господин Деммлер сам изучал медицину и практиковал какое-то время как врач. Он был беспокоен, тревожен и страдал от расстройства сна. И у него были очень четкие представления о том, что я должна ему прописать от всего этого». Среди прочего он неоднократно требовал небольшое количество валиума. «Я думаю, он был зависим от этого препарата, – добавляет она. – Я сказала об этом ему напрямую, но он всегда отрицал. Без валиума он не смог бы выдержать все испытания, он говорил так каждый раз. Я назначила ему антидепрессант апонал и дополнительно седативный препарат тавор. Он также принимал средство для лечения тревожности протазин».
«И какое впечатление на вас производил господин Деммлер в последнее время?» – поинтересовался верховный комиссар В.
Об этом невролог ничего не могла сказать. Из-за разногласий между ней и господином Деммлером с начала года он лечился у другого врача-психиатра У., который всегда по четвергам приходил в тюрьму.
Следователи записывают номер телефона психиатра и получают копию медицинской карты Курта Деммлера. В ней лечащий врач отмечает 8 января 2009 года, что Курт Деммлер жалуется на «панические атаки и расстройства сна». Однако нет никаких «намеков на суицидальность; пациент настойчиво отрицает это».
Из медицинской карты также следует, что Курт Деммлер получил обычную дозу апонала от своих депрессивных состояний и приступов тревоги в 8 вечера накануне. Смотритель Детлеф Х., который давал лекарства Курту Деммлеру, сегодня не дежурит. Главный комиссар Т. звонит ему, но смотритель не хочет давать какую-либо информацию по телефону. Видимо, он опасается, что может быть ответственным за смерть Курта Деммлера. Параллельно верховный комиссар В. пытается дозвониться до доктора У., но у психиатра, который последним лечил Курта Деммлера, никто не подходит к телефону.