Иногда семьи из округи уезжали, и появлялись новые; когда в дом недалеко от нас въехали Дрейк и Тодд, я счел это хорошей новостью. Дело не только в том, что Мама приготовила вкусное печенье для новых соседей и две из них скормила мне – за то, что составил ей компанию на кухне. Новые мальчики – новые партнеры для игр.

Дрейк был старше и выше Итана, но с Тоддом Итан был одного возраста, и они быстро сдружились. У Тодда и Дрейка была сестра Линда, еще младше; она давала мне сладости, когда никто не видел.

Тодд оказался не таким, как Итан. Он любил играть на берегу ручья со спичками – поджигал пластиковые игрушки вроде кукол Линды. Итан тоже участвовал, однако смеялся не так, как Тодд; чаще молча смотрел, как горят вещи.

Когда Тодд объявил, что у него есть фейерверки, Итан пришел в возбуждение. Я никогда не видел фейерверков, поэтому здорово испугался вспышки и шума, и того, как пахла потом дымом пластиковая кукла – по крайней мере та ее часть, которую мне удалось найти после взрыва. По настоянию Тодда, Итан принес из дома одну из игрушек, которую они делали с отцом. Мальчики сунули в нее фейерверк, подбросили в воздух, и она взорвалась.

– Здорово! – закричал Тодд. Но Итан затих, хмуро глядя на пластиковые осколки, уплывающие по ручью. Я почувствовал, как в нем борются разные чувства. Когда Тодд бросил фейерверк в воздух, один упал рядом со мной, и ударная волна стукнула меня в бок. Я бросился к моему мальчику – он обнял меня и отвел домой.

То, что я легко мог выбраться на задний двор, давало много преимуществ. Итан не всегда аккуратно запирал калитку в заборе, а значит, я свободно мог ускользнуть и гулять по окрестностям. Я убегал и отправлялся проведать коричнево-белую Мармеладку, которая жила в большой проволочной клетке рядом с домом. Я хорошенько помечал тамошние деревья, а иногда, захваченный непонятным, но знакомым запахом, забирался, держа нос по ветру, далеко от дома в поисках приключений. Иногда в своих скитаниях я вовсе забывал о моем мальчике; но вспоминал о случае, когда нас везли со Двора в прохладную комнату с милой дамой; тогда собака с переднего сиденья пахла очень вызывающе; такой же запах манил меня сейчас.

Только потеряв запах, я вспоминал, кто я, и, развернувшись, спешил домой. Когда Итан приезжал на автобусе, мы с ним ходили к дому Челси и Мармеладки; мама Челси угощала Итана закусками, и он всегда делился со мной. В другие дни Итана привозила на машине Мама. В некоторые дни никто в доме не вставал в школу, и мне приходилось лаять, чтобы всех разбудить!

Хорошо, что меня больше не заставляли спать в гараже. Я бы не вынес, если бы они проспали утро!

Однажды я зашел дальше, чем обычно, поэтому вернулся домой уже к вечеру. Я волновался – внутренние часы говорили, что я пропустил автобус Итана.

Я срезал дорогу у ручья и оказался у двора Тодда. Он играл на грязном берегу и, увидев меня, позвал:

– Эй, Бейли! Бейли, ко мне!

Я смотрел на него, не скрывая подозрительности. В нем было что-то необычное, что-то вызывающее недоверие.

– Пойдем, песик, – сказал Тодд, хлопая ладонью по ноге. Он повернулся и пошел к своему дому.