– Придется ждать до утра, – с досадой сказал Бояринов и вытащил мобильный телефон. Дисплей показывал уже привычное здесь отсутствие сигнала. Захарова щелкнула переключателем, и ненужные фары погасли. Сзади ярко светила луна, отбрасывая замысловатые тени на снег. Виктор попробовал включить приемник, но в динамиках слышался только шум и треск. Тогда он вытащил плоскую фляжку с коньяком, сделал большой глоток и протянул ее Марине. Девушка поднесла фляжку ко рту, и рука ее замерла: в мерный шум мотора, работающего на холостом ходу, вплелись какие-то посторонние звуки. Боковым зрением она заметила мелькнувшую тень. Она схватила Виктора за руку и прошептала:
– Витя, здесь кто-то есть!
– Собака Баскервилей! – с издевкой ответил Бояринов, забрав у Марины фляжку. – Сначала ей девочки на дороге мерещатся, потом привидения!
– Не ерничай, – Марина была серьезна, как никогда. – Про Ксению забыл? А хозяин…
– Андрей говорил, тут волки водятся. Во-первых, в машине они нас не достанут. А, во-вторых, у меня есть одна штучка, – директор достал из кармана пистолет и с пафосом прицелился в темноту.
С оглушительным грохотом лопнуло стекло правой дверцы. Марина бросилась вниз и чуть ли не вжалась в пол салона. Снизу ей было хорошо видно, как железный лом, пробив затылок Виктора, вышел через его левую глазницу. Глаз растекся по небритому лицу директора. Руки Бояринова безвольно упали, как плети, при этом продолжая сжимать пистолет и фляжку, из которой с бульканьем вытекал коньяк. Девушка не без труда, ломая ногти, разжала пальцы директора и, всхлипывая, забрала оружие. Она сжалась в комочек, трепеща от ужаса. Сверху капали горячие капли крови Виктора, и от них некуда было спрятаться. Марина впервые в жизни заплакала от бессилия и страха.
Виктор почувствовал, как в голову влилась струя огня и стала нестерпимо жечь. Что-то попало в глаз, и горячая слеза мешала моргать, мешала смотреть. Он не мог видеть, как заточенная, словно копье, монтировка пронзила его череп. Бояринов не мог понять, где он находится и что с ним происходит. Все мысли смешались в кучу и налипли на эту жгучую и слепящую боль. Единственное, что Виктор смог ощутить, так это то, что его выволокли из машины и бросили на снег. Единственным глазом, залитым кровью, сквозь багровый застилающий туман директор смутно рассмотрел, что над ним кто-то склонился. Резкая боль пронзила все его существо, и вдруг все закувыркалось и запрыгало. Как ни странно, но Бояринов четко осознал, что его голова каким-то неведомым образом отделилась от туловища.
Время спрессовалось в бесконечность. Тело Марины, скрючившейся в неудобной позе, онемело, кровь словно смерзлась в сосудах. Через разбитое стекло тек морозный воздух. Девушка представляла себе картины одну страшнее другой, и даже тяжелый пистолет не придавал уверенности. Но никто на нее не нападал, и можно было подумать, что железяка, которой пробили голову директора, прилетела откуда-то из космоса. Тот, кто выволок Бояринова, больше не появлялся. Может, ее просто не заметили? Или, наоборот, это ловушка?