Какое-то время каждый из них был погружен в свои мысли, потом Арбузов поднял голову.

– Грустно осознавать, что все, что здесь происходило, – фарс. Но…

– Что «но»? – резко спросил Аникеев. Он уже начинал догадываться, к чему клонит Бор.

– Я и сам во всем практически разуверился, – продолжал этнограф. – Даже слова бабки, ухаживающей за моей дочкой, не смогли заставить меня поверить в… В общем, когда-то я нашел один, по-настоящему ценный документ.

– Ну? – спросил майор недоверчиво.

– Это предсмертное письмо барина, того самого, Чертова. Там говорится, что ему приходилось общаться с одним древним старцем. Старик поведал, что под «Алексеевским хутором» существует лабиринт, где в свое время языческие жрецы приносили человеческие жертвы некоему существу, наподобие Минотавра.

При этих словах Аникеев-младший поморщился, будто надкусил лимон.

– Ты решил оседлать любимого конька, Бор? – спросил он.

– Погоди, не перебивай, – неожиданно резко сказал Арбузов. – Люди называли его Идол Смерти. Это существо дремлет, но раз в шестьдесят лет просыпается, чтобы насытиться человеческой плотью. Тогда и пропали жители деревни Чертовка. Поэтому в этих краях и бытуют легенды о новогодних ужасах и люди боятся выходить на улицу. Пусть история про Блюхера – вранье, но факт остается фактом: тридцать первого декабря тысяча девятьсот сорок восьмого года здешняя деревня также канула в небытие. Следующая дата – завтра.

Андрей сплюнул, но этнографа не обидел этот жест.

– В подземелье должен находиться жреческий железный крест, о котором мне говорила еще знахарка, – смиренно, будто читая молитву, продолжал Арбузов, – но я побоялся туда лезть. Чертов пишет, что того, кто носит этот крест, Идол Смерти не трогает. Жрецы специально изготовили этот оберег, чтобы находиться рядом с существом во время жертвоприношения. Может, этот крест и попал каким-то образом к твоему брату?

– А где сейчас это письмо? – спросил бывший майор чисто из вежливости.

– Я дал его почитать твоему брату.

– И какой вывод из всего этого? – снова полюбопытствовал бывший участковый.

Исхудавшее, давно небритое лицо Арбузова потемнело:

– Надо уезжать отсюда. Андрей, давай заберем наши семьи, похороним их по-человечески и уедем отсюда!

Последние слова этнограф выкрикнул.

Майор в отставке задумчиво смотрел на Бора. Таким он его никогда не видел.

– Да, я наркоман. Да, я сумасшедший. Но то, что я тебе рассказал, правда, – хрипло сказал Арбузов. – Поехали. Прямо сейчас, Андрей.

– Нет, – холодно сказал Аникеев-младший. – Мы с этим местом связаны навеки. Где бы ты ни был. Хоть в Африке, хоть на Северном полюсе, это будет преследовать тебя, Бор.

В глазах Бориса показались слезы. Андрей, не глядя на него, сказал деловито:

– Ладно, давай тащить тетку в машину. Пора ехать.

Машина с надрывом ползла по лесу, и Аникеев включил пониженную передачу. Он чуть не просмотрел метку и резко затормозил.

– Блин! Чуть в яму не въехали, – он стукнул кулаком по рулю. – Вылезаем.

Короткими саперными лопатами они очистили нужное место от снега и отбросили в сторону густые еловые ветви, которыми была закрыта яма.