– Наркопритон целый год можно содержать! – усмехнулся Андрей.

– Ладно, иди. С утра, по холодку, сделай дело, – похлопал его по плечу старший брат.

Бывший участковый вышел.

– Выгодно тебя содержать, – обращаясь к лилипутке, заметил Борис, – не ешь, не пьешь. Как Дюймовочка, по зернышку в день, хе-хе.

Девушка загадочно улыбнулась.

– Я не пойму только одного, – Ангелина взяла ломтик яблока, – все вокруг сказки и розыгрыш. Но почему люди побросали дома и ушли отсюда? Не вы же их заставили? Да и случилось это задолго до вас.

У старшего Аникеева сделалось такое лицо, будто вся разложенная перед ним еда внезапно протухла:

– Бор мне тут последние дни постоянно бубнил про какую-то древнюю легенду, но ты же знаешь, что он шизофреник и наркоман. Не хочу даже про эти бредни говорить. Страшилки для детей.

– Ну, все-таки, – не отставала лилипутка. Ее глубокие красивые глаза поблескивали от любопытства, и сейчас она выглядела просто красавицей.

Борис фыркнул и сказал:

– Ну, раз хочешь… сказку… На этом месте когда-то существовало древнее языческое капище – место ритуального жертвоприношения. Согласно преданию, раз в шестьдесят лет в здешнем подземелье просыпается Идол Смерти, которому должны принести жертву. Раньше это делали жрецы.

– А теперь делаем мы, – тихо пробормотала Ангелина, но Борис ее не расслышал.

– Арбузов говорил, что здесь случались исчезновения целых деревень, – добавил он. – Кстати, по его словам, очередной шестой десяток приходится на этот Новый год.

Когда Аникеев вошел к Бору, тот лежал на постели, бледный как смерть, и постанывал.

– На, возьми, – и бывший майор кинул Арбузову пакетик, – приходи в себя, шеф работенку подвалил. В лесную яму надо рейс сделать.

– Почему в яму, а не вниз? – еле выговорил этнограф.

– Ты же знаешь: братец – мозговой центр. С ним если начнешь спорить, он за ружье сразу хватается.

В глубоком ледяном беспросветном мраке находился третий, самый нижний ярус подземелья. Неожиданно темнота пришла в движение.

Тяжелое свистящее дыхание нарушило многолетнюю тишину. Нечто бесформенное, огромное медленно просыпалось от долгого сна, потом поднялось во весь рост и двинулось по подземному лабиринту, ведомое древнейшим чувством – голодом.

Женя проснулась и увидела, что Бакунин лежит с открытыми глазами. Она встала, подошла к зеркалу, зевая, посмотрела на себя и осталась недовольна тем, что увидела:

– Ужас, как я себя запустила в этой деревне! Не красилась здесь ни разу.

– Напрашиваешься на комплимент, – отозвался Бакунин. – Я вот лично предпочитаю все натуральное.

– А как насчет того, что помыться здесь толком нельзя? – спросила, не оборачиваясь, девушка.

– Между прочим, – решил продемонстрировать знание истории Сергей, – Наполеон запрещал Жозефине мыться, когда она встречала его из походов, чтобы иметь возможность насладиться запахом женщины.

– Сейчас я предоставлю тебе такую возможность, – задорно сказала Евгения, подбежала к Бакунину и прижалась к его лицу своими большими упругими грудями.

Тот, недолго думая, повалил девушку на спину и запустил ей руку под кофточку. Женя не отстранилась, только посмотрела Сергею прямо в глаза и произнесла: