Франка продолжала обдумывать слова Алана, входя вслед за ним в ресторан. В зале было занято всего несколько столиков; хорошая погода выгнала туристов на улицу. За одним из столиков в углу сидела Мэй в своем летнем платье, которое, как оказалось, она сегодня выбрала не зря. Было видно, что старушка пребывает в состоянии, близком к отчаянию. Увидев Франку и Алана, она дико замахала рукой.

— Вот и вы, наконец! Вы опоздали больше чем на час! Что случилось?

— Моя мать уже ушла? — осведомился Алан. Они сели за столик Мэй, и Алан продолжил. — Прости, Мэй. Мы с Франкой пошли гулять, немного увлеклись и зашли слишком далеко. Надеюсь, ты уже поела.

Перед Мэй стоял бокал шерри. Она кивнула.

— Да, но без всякого аппетита. Я почти не притронулась к еде. Мне вообще не хотелось есть.

Франка вдруг поняла, что Мэй расстроена отнюдь не их опозданием. Ее удручало что-то еще.

— Где Беатрис? — спросила Франка.

— Она еще не пришла, — с обиженным видом, раздраженно ответила Мэй. — Думаю, что можно было прямо сказать, что нет никакого желания договариваться о встрече. Я же никого не неволю. Мы бы встретились, погуляли по городу, походили по магазинам, потом прекрасно провели бы время за обедом. Но вместо этого я два часа сижу в полном одиночестве в какой-то забегаловке — нет, это неправильно. Я бы могла и лучше провести этот день.

— Но мы опоздали не на два часа! — запротестовал Алан. — Всего лишь на час с небольшим!

— Я сижу здесь с двенадцати часов, — надув губы, сказала Мэй, — а сейчас уже почти половина третьего.

— С двенадцати? Но почему? И почему не пришла мама?

— Она встретила своего знакомого. На набережной, — пустилась в объяснения Мэй, — и с этого момента я перестала для нее существовать.

Алан наморщил лоб.

— Знакомого? Она до сих пор с ним?

— Они хотели сесть где-нибудь в гавани и попить кофе. Погода к тому времени как раз улучшилась. Они не сказали мне, что хотят поговорить наедине, но я почувствовала, что мешаю им, и не стала навязываться, — обиженно сказала Мэй. — Беатрис сказала, что подойдет к половине второго, и просила меня передать вам, что она немного задержится. Но я-то знала, что она вообще забудет о времени.

— Так кого она встретила? — рассеянно спросил Алан. Он взял в руки меню, раскрыл его и принялся изучать карту вин. Разобравшись с ними, он перешел к пасте.

Мэй слегка подалась вперед и понизила голос. Вид у нее стал весьма таинственным.

— Вы не поверите, — прошептала она. — Через столько лет… я сначала думала, что Беатрис обозналась, но она была права. Это, действительно, был он.

— Кто? — спросила Франка.

— Жюльен. Француз. Француз из прошлого.

— Кто такой Жюльен? — удивленно спросил Алан.

— Этого не может быть! — одновременно с ним воскликнула Франка.

Алан заказал неаполитанское «Ригатони», а Франка, измотанная сегодняшними переживаниями, решила, что ей можно немного погрешить. Она заказала спагетти с четырьмя сортами сыра. Она пила пино «Гриджо», а Алан принялся выяснять, кто такой Жюльен. Мэй пришлось изворачиваться. Вероятно, когда-то она пообещала подруге, что никогда не расскажет Алану о Жюльене, но, с другой стороны, ее буквально пожирало желание быть первой, кто расскажет Алану об интимных деталях жизни его матери.