Последние слова Розетта произнесла, едва сдерживая рыдания.

Когда они вышли на площадь с фонтаном, Анжелина с недоумением огляделась. Казалось, город вымер, настолько кругом было тихо и пусто.

— Розетта, знаешь, будет лучше, если мы не станем заходить к мадемуазель Жерсанде. Сейчас Октавия кормит Анри ужином, нам не стоит беспокоить их. Завтра весь день будет в нашем распоряжении. А сегодня вечером нужно многое сделать. Бежим на улицу Мобек.

— Как вам угодно, мадемуазель Анжелина.

— Просто Анжелина, а не мадемуазель, — поправила Розетту ее благодетельница.

Они поднялись по улице Нобль и прошли через арку. Мостовые были скользкими, поскольку весь день шел дождь.

— Никогда прежде я не испытывала такой радости, возвращаясь домой, — сказала Анжелина. — Жилище Лубе! О, Розетта! Наконец-то я смогу заниматься своим ремеслом, ремеслом мамы! Я дам объявление в арьежскую газету: «Анжелина Лубе, дипломированная повитуха, предлагает свои услуги». И адрес, известный всем, поскольку мою мать хорошо знали и уважали в нашем краю.

Они были в метре от широких деревянных ворот, когда до них донесся хриплый лай, который тут же сменили визг и жалобный вой, достойный маленького щенка.

— Спаситель, моя собака! Это я, это мы! — закричала Анжелина.

Вставив ключ в замочную скважину, Анжелина поняла, что калитка не заперта. Войдя во двор, она растерялась, а Спаситель радостно запрыгал, виляя хвостом.

— О, незадача! В конюшне горит огонь. Значит, там мой отец, — тихо сказала она Розетте. — А мне так не хотелось встречаться с ним сегодня вечером!

Из конюшни вышел Огюстен, с керосиновой лампой в руках.

— Кто там? Как, это ты, Анжелина?! Разрази меня гром! И что за мальчишка с тобой? Черт возьми, вот уж сюрприз!

Анжелина гладила собаку, пытаясь немного успокоиться.

— Я думала, что ты у Жермены.

— Я пришел покормить ослицу и собаку. В твое отсутствие на меня свалилось слишком много забот. А где твой доктор? Я думал, что ты в Люшоне!

Сапожник поднял выше керосиновую лампу, чтобы разглядеть лицо незнакомца, прятавшегося за спину его дочери.

— Папа, это Розетта. Я наняла ее. Ты помнишь Розетту? Ты еще дал коробку шоколада для ее братьев. Они жили около железной дороги.

— Возможно, — проворчал сапожник. — А как ты будешь платить своей служанке? Или до свадьбы твой жених будет давать тебе деньги?

— Я порвала с ним. Все кончено! Не ругайся, папа. Можешь говорить все, что хочешь, но я не выйду за него замуж. Я хотела сообщить тебе о своем приезде завтра утром.

— Но… Анжелина, ты лишилась рассудка? Ты вваливаешься ночью с незнакомкой, переодетой в мальчишку. К тому же ты разорвала помолвку. О, черт возьми! Неприятность-то какая! Кстати, а почему ты так поступила?

— Потому что я твоя дочь. И очень горжусь этим. Папа, поцелуй меня…

Огюстен догадался, что скрывалось за словами его дочери. Вероятно, семья Кост оказала Анжелине холодный прием, или же Филипп, находясь в кругу родственников, проявил свой истинный характер, что не понравилось его дочери. Присутствие Розетты стесняло Огюстена, и он решил подождать с расспросами. Рано или поздно он наверняка узнает, что произошло на самом деле.