Фиделия завопила от острой боли, еще шире расставляя ноги. Анжелина приняла в свои руки великолепного пупса весом около четырех килограммов. Ребенок громко заплакал. Это было хорошим признаком.

— Браво! У вас прелестная дочка! — воскликнула Анжелина.

Но креолка закрыла глаза. Ее била нервная дрожь.

— Она черная? — спросила она. — Скажите, мадемуазель! Немедленно скажите!

Монахиня пожала плечами. Ее удивил столь глупый вопрос. Анжелина тщательно взвешивала слова, не торопясь с ответом.

— Полагаю, да, — наконец сказала она, вставая с ребенком на руках. — Посмотрите! Она такая хорошенькая! У нее густые волосы.

Казалось, это описание немного успокоило молодую мать. Открыв глаза, она посмотрела на свою дочь. Когда она увидела кожу, цветом напоминающую медь, и курчавые густые волосы, по ее щекам потекли крупные слезы.

— Я хочу лечь, — пробормотала она. — Я должна дать ей грудь. В моей стране все так делают.

— Разве я мешала вам поступать так, как вы считаете нужным? — шутливо спросила Анжелина, радуясь, что роды прошли легко и быстро.

Анжелина перевязала и отрезала пуповину. Она с нежностью смотрела на лежавшую Фиделию, которая прижимала к груди свою дочь.

— Как только почувствуете новые схватки, сразу же скажите мне. Должна отойти плацента.

— О, я знаю…

Анжелина начала обмывать молодую мать с величайшей осторожностью. Ее немного беспокоило, что рождению ребенка предшествовало довольно сильное кровотечение. Его невозможно было спутать с незначительными выделениями, которые обычно бывают до и после родов.

«Возможно, поэтому она захотела рожать стоя», — думала Анжелина, не теряя бдительности. Она всегда боялась кровотечений, считая их настоящим бичом, наравне с родовой горячкой, унесшей жизни стольких рожениц.

— Как вы себя чувствуете, Фиделия? — спросила Анжелина. — Наверное, устали?

— Нет, все хорошо. Малышка сразу же нашла сосок.

— Ваш муж будет рад, что у него теперь есть такая очаровательная дочка, — добавила монахиня. — Но вы должны отдать малышку мне. Я вымою и запеленаю ее.

— Ни за что! — возмутилась молодая мать. — У моей дочери будут свободные ножки. Я хочу, чтобы она болтала ими. Вы, в вашей Франции, слишком туго пеленаете новорожденных, что искривляет их конечности.

Эти слова молодая мать произнесла на одном дыхании, с акцентом, свойственным креолам. Анжелина подумала, что женщина права. Она тоже придерживалась тех же взглядов, что и Фиделия. «Мне никогда не нравилось, что Анри запеленут, словно кукла, — вспоминала она. — Если у меня будет еще ребенок, я последую своим инстинктам. Мне не придется отдавать его кормилице, я сама буду заниматься им. Ребенок Филиппа…»

Анжелина положила толстый слой ваты между ног Фиделии и уже хотела накрыть ее простыней, как вдруг из влагалища сильной струей полилась кровь.

«Нет! Господи, нет! — взмолилась Анжелина. — Фиделия не должна умереть!»

— Фиделия, отдайте малышку монахине, она позаботится о ней. А вы, сестра, позовите мадам Гарсию. Скажите, что я нуждаюсь в ее совете. Ребенка вымоете потом. Не забудьте, девочку не надо пеленать! Для меня главное — желание моих пациенток.