Анжелина принялась выводить первые строки, радуясь, что может при помощи бумаги общаться со своей подругой, которую не видела вот уже два месяца.

Дражайшая мадемуазель, дорогая Октавия! И я сразу же целую нашего малыша.

Наконец пишу Вам, воспользовавшись несколькими часами отдыха. Как я уже сообщала в предыдущем письме, несмотря на колоссальную загруженность, мне здесь нравится гораздо больше, чем в больнице Святого Иакова. То ли это случайность, то ли воля провидения, но я с уверенностью могу констатировать, что в Тарбе намного меньше случаев родильной горячки, да и младенцы умирают реже. Однако здесь нет акушера, и об этом приходится только сожалеть. Филипп хотел перевестись сюда, но так и не получил окончательного ответа, поскольку больница испытывает финансовые затруднения.

Но я не хочу докучать Вам, рассказывая о проблемах родильного отделения. Лучше я еще раз вспомню те счастливые минуты, которые мы пережили в июле.

Хочу заверить Вас, что у Филиппа остались самые теплые воспоминания о Вас и Вашем уютном доме. Это я передаю его слова.

Кстати, мой дорогой жених навещает меня здесь каждые две недели, когда ездит в Люшон, к своей семье. Мы обедаем в лучшем ресторане Тарба, гуляем по городу. Я ближе его узнала и теперь безмерно счастлива, что встретила такого любезного и терпеливого человека. Романтизм Филиппа прекрасно сочетается с его образованностью и мягким характером.

А что у Вас? Напишите мне о городских новостях. Как поживает котенок, которого Вы назвали Мистигри? Анри сложно произносить это имя. Думаю, он придумает что-нибудь попроще. У папы, несомненно, нет времени, чтобы взяться за перо. Он прислал мне только одну почтовую открытку в несколько строк, написанных впопыхах. Впрочем, он молодожен, если можно так выразиться. Полагаю, немного забыл меня, разрываясь между мастерской и своим новым домом. Но я на него не сержусь.

Судя по Вашему последнему письму, в нашем краю не случилось ничего прискорбного. Я не осмеливаюсь написать слово «преступление». Меня это успокаивает, хотя я теряюсь в догадках, не зная, чем все это объясняется. Неужели это доказательство виновности Луиджи? Неужели он покинул Францию, чтобы совершать новые преступления, теперь уже в Испании? Или же речь идет о ком-то другом, который затаился, поскольку испугался охоты на человека, последовавшей за бегством скрипача в конце июня?

Но не будем жаловаться на вернувшееся в наши края спокойствие и на то, что у нас больше не совершаются преступления. Слава Богу! Каждый вечер я молюсь, чтобы мне никогда больше не довелось столкнуться с подобной трагедией.

Скоро я вернусь в Сен-Лизье с дипломом. Каким же чудесным будет Рождество!

От всего сердца целую Вас. Мои глаза закрываются от усталости. Я быстро засну, а вставать мне в четыре утра.

Горячо поцелуйте от меня моего любимого Анри.

Ваша Анжелина.

Молодая женщина, задумавшись, отложила перо и промокнула письмо бумагой. Она с улыбкой вспомнила то субботнее летнее утро, когда отправилась на базар Сен-Жирона вместе с Филиппом Костом.

Торговцы расставляли прилавки на широком помосте, возведенном около реки, в тени вековых платанов. Со всех сторон стекались любопытные. Зрелище было живописным. Здесь можно было купить все что душе угодно, а уж продуктов было множество: местные соленья, жареная рыба, горячие пирожки, выпечка с анисом. Здесь торговцы продавали птицу, кроликов, рассаду овощей и пряных трав. Покупателям предлагали фрукты, лежавшие в ивовых корзинах, платки, шали, передники. Над базаром витала странная смесь приятных запахов.