Махнув на меня рукой, как бы отпуская, он сказал:

– Ты знаешь, где у нас лежат деньги. Беги на рынок, раз тебе так надо, но только одна нога здесь – другая там. Ни с кем не говори, а если кто-то заговорит с тобой, скажешь, что у нас все в порядке – я работаю над новым трактатом или что-нибудь в этом духе. Главное, не говори правду. Помни, Уилл Генри, есть ложь, порожденная необходимостью – не глупостью.

С более легким сердцем я оставил его предаваться поискам. Я был рад получить передышку. Не все представляют себе, что такое жить рядом с монстрологом. Начинаешь ценить очень простые вещи. И после ночи, проведенной за занесением в каталог внутренних органов монстра, я с удовольствием начищал столовое серебро.

Так что теперь я с радостью отправился наверх, чтобы помыться. Запах комнаты капитана Варнера, казалось, въелся в кожу. Я освежился и переоделся, но одной детали все же не хватало, и, прежде чем отправиться на рынок, я снова зашел к Доктору. Он был в библиотеке, вытаскивал с полок одну книгу за другой и бегло перелистывал, а затем, не глядя, бросал на пол.

– Ты вернулся? Хорошо, мне нужна твоя помощь, – сказал он. – Начинай просматривать книги с противоположного конца полки.

– Вообще-то, сэр, – сказал я, – я еще не уходил.

– Прошу прощения, тебя ж не было столько времени. Что ты делал?

– Мылся, сэр.

– Зачем? Ты испачкался?

Он не дождался ответа.

– Стало быть, ты решил, что не так уж и голоден?

– Нет, сэр.

– Ты не голоден?

– Очень голоден, сэр.

– Но ты только что сказал «нет».

– Сэр?

– Я спросил тебя, решил ли ты, что не голоден, и ты сказал: «Нет, сэр». По крайней мере, это то, что я запомнил.

– Да, сэр. То есть. Нет, сэр. Я хочу сказать… Я хочу спросить… Вы не находили мою шапку, сэр?

Он уставился на меня непонимающим взглядом, как будто я спросил его что-то на неизвестном языке.

– Шапку?

– Да, сэр, шапку. Я думаю, я потерял ее на кладбище.

– Не знал, что у тебя была шапка.

– Была, сэр. Я был в ней на кладбище той ночью, и она, должно быть, свалилась у меня с головы, когда они… когда мы покидали кладбище, сэр. Вот я и хотел спросить, не находили ли вы ее, когда возвращались туда, чтобы… чтобы все прибрать.

– Я не видел ничего, кроме шляпы старины Эразмуса, которую ты сжег. А откуда у тебя шапка, Уилл Генри?

– Она уже была, когда я переехал, сэр. Она была моя.

– Куда переехал?

– Сюда, сэр. Когда я переехал к вам жить. Эта шапка – подарок отца.

– Понятно. Это была его шапка?

– Нет, сэр, моя.

– А… Я-то подумал, она хранит для тебя сентиментальные воспоминания, поэтому представляет такую ценность.

– Так и есть, сэр.

– Почему? Что особенного может быть в шапке, Уилл Генри?

– Ее дал мне отец, – повторил я.

– Твой отец. Уилл Генри, могу я дать тебе совет?

– Да, сэр. Разумеется, сэр.

– Не вкладывай столько души в материальные ценности.

– Хорошо, сэр.

– Разумеется, совет не нов. И все же более ценен, чем твоя шапка, Уилл Генри. Я ответил на твой вопрос?

– Да, сэр. Полагаю, я потерял ее навсегда.

– Ничего нельзя потерять. Кроме, пожалуй, свидетельств того, что мой отец заказывал привезти ему Антропофагов. Почему ты все еще здесь?