— А что, завтра и отведут? — удивился я. — А как там насчет того, чтобы научить киркой махать, руду долбить — что там еще-то… Как это серебро-то добывают?

— Ну сказанул, — рассмеялся Жан. — Дадут тебе кайло в зубы, и вперед… Чего тебя учить-то? Сам научишься.

— Эй, новенькие! — раздался из угла усталый голос. — Завтра все узнаете. Давайте спать! Не выспитесь — работать будете плохо.

— А что, мы сюда работать нанимались? — насмешливо спросил кто-то из новичков, прибывших в нашей партии. — Мы наработаем!

— Дрыхни. Завтра поймешь — нанимались не нанимались… — хмыкнул тот же голос. — Жрать захотите — найметесь.

— Хм… — почесал щипач нос. — И верно, спать пора. — Уткнувшись губами в мое ухо, выдохнул: — Драпать отсюда надо… Чем скорее — тем лучше.

Перекатившись, Жан исчез в полутьме, а я заснул.

Не знаю, сколько проспал, но во сне почувствовал чье-то приближение. Какое-то чувство (чувство есть, но как его правильно обозвать — не знаю!) заставило насторожиться. Кто-то, пытаясь быть осторожным, полз ко мне, старательно огибая спящих. И получалось так лихо, что позавидует и армейский разведчик.

— А-а! — заорал человек знакомым голосом, наваливаясь на меня и пытаясь вцепиться в глотку.

Две недели пути, побои, тяжелые кандалы свое дело сделали. Раньше убил бы с первого раза. А тут — только отшвырнул, припечатав «браслетами» по физиономии. Раз. Другой… Верно, бывший старшина гильдии кузнецов спятил. Иначе почему он не чувствует боли?

На кузнеца накинулись человека три, скрутили и, связав по рукам и ногам веревками, сделанными на скорую руку из соломы, бросили в угол.

— Лежи, каплун, и не дергайся! — пристрожил чей-то голос. — Нам из-за тебя подыхать не хочется! Хочешь сдохнуть — сходи и башку расшиби. Но не здесь!

— У-у! — завыл кузнец так гнусно и протяжно, что пришлось вставить кляп.

Жан-щипач, успевший узнать о некоторых здешних правилах, прошептал: «В бараке убивать нельзя — норму для всех повысят! Завтра, в руднике…»

Мы проснулись от грохота. Кажется, разразилась гроза. Но какая-то странная — раскаты грома доносились из-под земли, а каменный пол содрогался, будто песок. И почему-то не были видны вспышки молний. Какими бы плотными ни были стены и дверь, но мы бы должны их увидеть.

— Что за хрень? — не выдержал Жан, не поленившийся встать и подойти к дверям: — Это что тут за грозы такие?

— Это камни взрывают, чтобы руду легче дробить, — бодро откликнулся тот голос, что давеча советовал спать.

Старожил, вышедший из своего угла, оказался худощавым парнем с клочковатой бородкой. Правда, и все остальные были бородатыми — где тут бриться?

— Как это — камни взрывают? — недоверчиво спросил Жан.

— Порошок у них есть, — охотно пояснил старожил, направляясь к яме у стены. Сделав утренние дела, вернулся и продолжил рассказ: — Черный порошок, как перец молотый, только мельче. Если подожжешь, вспыхнет, как молния, загремит, как гром, а всё, что вокруг, на кусочки разлетится — хоть камни, хоть железо. А от человека одни ошметки останутся! Его секрет только графы Флики знают, но берегут как зеницу ока.