Он рычит и бьется в кандалах так, что из-под железных колец брызжет кровь. Ненависть и ярость мальчишки почти видно в воздухе над кругом. Не верьте, что ненависть черна, она ослепительно белая, когда сильна настолько! Две струи: снежно-сияющая и кроваво-алая сплетаются перед моим вторым зрением. Силы столько, что сама ткань реальности плывет и плавится. У мальчика был отличный потенциал! Нереализованная Сила столбом бьет в пространство, собираясь…

— Сволочь! Мразь! Мр-а-а-азь!

— Всего лишь некромант, — хмыкаю я, ловя момент, когда тело оказывается возле пола.

Узкий трехгранный стилет резко и точно входит под левый сосок. По ту сторону Тени бушует приближающийся Йоль: время жертвы, открывающей врата между жизнью и смертью, между мирами и эпохами. Теневой мир беснуется, чуя дикую, необузданную, сырую силу, которую я собираю и щедро лью в пространство. Этой магии юному Деррику хватило бы на всю жизнь, так оно было рассчитано при его рождении высшими силами. Я трачу все сразу! Жуткий удар сметает преграды между мной и маленьким жалким человечишкой в герцогской короне. Какой отпечаток ауры? Какой след? Сила Деррика выжигает все на своем пути, направленная моим холодным ювелирным расчетом. Вся святая инквизиция, все псы церкви не смогут ничего вынюхать в этой мертвой пустыне. И пусть Керен задается вопросом, откуда у его бывшего ученика столько сил для удара — правду ему не узнать. За сотни миль отсюда тело человека, мечтавшего о короне, считавшего себя высшим существом, содрогается и изломанной куклой опускается на пол, истекая кровью из всех телесных отверстий. Здесь, в подземной лаборатории, что давно и безнадежно разыскивает церковная свора, я едва не падаю прямо в круг, на тело Деррика, вовремя отползая к стенке.

Тихо. С поверхности не проникает ни один звук, а тут шуметь некому. Свечи вот-вот догорят, а сил на то, чтобы встать и уйти, у меня нет. Я выложился полностью, как и было рассчитано. И до наступления Йоля еще пара часов, так что Керену придется признать поражение. Он, конечно, не успокоится. Но сейчас я не хочу об этом думать. Сегодняшняя партия за мной.

Щелчком пальцев я призываю все еще торчащих под дверью близнецов и, еле ворочая языком, приказываю. Один зажигает светильники, второй ковыляет в кладовую за бутылкой. Когда он приносит требуемое, я понимаю, что лучше бы сходил сам. Она же вроде кончилась, эта несусветная гадость! Не иначе, за мои грехи Темный подсунул еще одну бутылку. Впрочем, мне ли жаловаться? Я отбиваю горлышко о край каменного стола и жадно пью, не замечая вкуса и крепости. Хоть бы свечи побыстрее догорели. Близнецы панически боятся круга, так что это мне придется самому. Ползком перебираюсь к огаркам и внезапно понимаю, что мальчишка еще жив.

Как? Как такое может быть?! Я пробил ему сердце! Двигаюсь еще ближе. На губах Деррика розовая пена, но он дышит. Медленно, с трудом, но дышит! И я бы сказал, что поражено не сердце, а легкое. Чудеса! Но ведь любопытно. Я осматриваю рану, откуда все сочится странно пенящаяся кровь, пальпирую грудную клетку, нащупываю слабый редкий пульс на обоих запястьях. Ну, точно. Надо же, редкость какая! И что мне теперь с тобой делать, мальчик?