— Никогда не подумала бы, что смогу услышать от вас подобное, — с грустью промолвила она. — Но я думаю вот о чем: если двор в Амьене, почему вы здесь?

— Потому что я больше не служу при дворе, Сильви.

— Вы уже не камеристка?

— Нет! Я даже удалена от двора в угоду господину де Сен-Мару! Вы помните господина де Сен-Мара, того прелестного офицера из кардинальской гвардии, который сопровождал вас к Ришелье и с отчаянным упорством отказывался от должности гардеробмейстера короля?

— Его трудно забыть. Он был такой очаровательный…

— Сейчас его очарование сильно поблекло. Вплоть до прошлого года я, вы, наверное, это помните, была… преемницей мадемуазель де Лафайет. Король настойчиво за мной ухаживал, не замечал никого, если я не слишком им помыкала, и не спускал с меня глаз, когда я помыкала им. Он устраивал в мою честь празднества, сочинял балеты, в которых мы вместе танцевали. После рождения его светлости Дофина двор безумно веселился…

— Но неужели вы…

— Что? Уступила королю? За кого вы меня принимаете? Он волен любить меня или не любить — это его забота. Кстати, я никогда не просила у него ни милостей, ни должностей; правда, один раз я просила короля сначала назначить мою бабушку гувернанткой дофина, потом фрейлиной вместо госпожи Де Сенесе. Он мне отказал, и я

поняла почему…

— Но при чем здесь господин де Сен-Мар?

— Как при чем? Просто-напросто сегодня он — фаворит короля. Кардинал ненавидит меня, и он наконец сделал мастерский ход. Этот молокосос Сен-Мар водит короля за нос! Он осыпан золотом и даже потребовал должность главного конюшего, которую он непременно получит. Его будут именовать господин обер-шталмейстер… что не помешает ему каждую ночь, как только король отойдет ко сну, бегать в Маре, чтобы встречаться там со своей любовницей, красавицей Марион Делорм.

— Значит, он занял ваше место в сердце короля?

— Конечно! Но этого ему показалось мало. Чтобы упрочить свою власть над нашим повелителем, он пожелал царить в нем единовластно и потребовал моего ухода! Я предполагаю, здесь не обошлось без вмешательства кардинала… После этого мне дали понять, что мое присутствие в Сен-Жермене больше нежелательно. В одно прекрасное утро, как когда-то Луизу де Лафайет, меня — в присутствии всего двора! — ждала карета, чтобы отвезти к моей семье.

Голос Мари дрогнул, в нем слышалось еле сдерживаемое рыдание. Сильви догадывалась, как тяжело было гордячке д'Отфор это публичное унижение.

— Но в чем вас упрекают?

— В том, что я им больше не нравлюсь… и даже беспокою их! — в ярости воскликнула она. — Король, наверное, почувствовал, как я переживаю, ибо в ту минуту, когда я склонилась в прощальном поклоне, протянул мне руку со словами: «Выходите замуж! Я дам вам приданое…»

— Во всяком случае он удалил вас от двора без явного повода. А как отнеслась к этому королева? Мари сокрушенно пожала плечами.

— Когда мы были наедине, она меня поцеловала но не сделала ничего, чтобы я осталась. К тому же… она снова беременна!

От удивления Сильви широко раскрыла глаза.

— Но от кого? Неужели Франсуа…

— Помилуйте, он тут ни при чем. Кстати, я даже еще не знаю, как он отнесется к этой новости.