— То пан стучно мувит, нема сенсу, — согласилась Ирина.

— О! Пани розмовляет по-польску! — восхитился он.

«Пани розмовляет на любом языке», — подумала она, но ответила только:

— То есть так.

И дальше они продолжают разговор на польском. Акцент у него ужасный, но говорит он вполне свободно и даже изысканно, как старый варшавяк.

— Вот видишь, моя теория блестяще подтвердилась в первые же полчаса, а они говорят — лженаука, профанация! — веселится ее странный собеседник, но, к удивлению Ирины, совсем не пытается узнать, откуда она знает язык, хотя за эту тему он мог бы зацепиться, наговорить комплиментов ей и заодно себе, вообще использовать удобный случай что-нибудь про нее выведать.

Часа два они бродили по улицам, старательно избегая всего, что могло показаться банальностью в словах и поступках. И даже когда он, забывшись, предложил проводить ее, она со смехом отказалась. Не позволила и в троллейбус посадить.

— Нет, прямо вот сейчас расстанемся. Я направо, ты налево. А если хочешь, встретимся через три дня в то же время на том же месте. Будет хоть что-то необычное в жизни…

— Пусть так. Только вот еще — если один из нас не появится, считаем, что он умер. И оставшийся устроит ему поминки и закажет панихиду. В костеле…

— Это как-то уж слишком мрачно. Но я обещаю: если буду в состоянии двигаться — приду. Или любым способом дам о себе знать…

— И я. Слово шляхтича!

Ирина протянула ему руку, и он галантно коснулся ее губами.

…Она возвращалась домой, и впервые за последнее время ей было как-то необычно хорошо. Чего скрывать, этот парень ей просто понравился. Она знала, что следующей встречи будет ждать с нетерпением. С улыбкой вспомнила: когда они вошли в полосу света и он увидел ее лицо, то явно был поражен, но мгновенно взял себя в руки. Что ж, в список его достоинств смело можно записать еще и немалую выдержку. Кто бы на его месте, увидев, с какой немыслимой красавицей (она объективно оценивала свою внешность) свела его судьба, смог бы так тонко не придать этому никакого значения?

…И на это отдаленное от предыдущих многими годами свидание он появился с обычной точностью. Едва Ирина вышла на условленное место, рядом затормозило такси, из него выскочил Андрей. Щелкнул дверцей, и машина сразу же исчезла в снежной мути, а он, оглянувшись, увидел ее, и по лицу его Ирина поняла, что он не лицемерил по телефону, а действительно с нетерпением и радостью готовился к встрече.

Новиков обнял ее за плечи, коснулся губами ледяной щеки; чуть невсерьез, как бы подчиняясь протоколу, подал гвоздики в целлофане — два белых и три красных цветка; и они заскользили вниз по бульвару, по раскатанным ледяным дорожкам.

У ворот дома она чуть не упала, он подхватил ее, на мгновение прижал к себе, и у нее по-старому замерло сердце.

В прихожей он помог снять ей дубленку, теперь уже при ярком свете всмотрелся в ее лицо.

— Ну, Иришка, ты все хорошеешь. Что-то я по пути маловато сраженных тобой мужиков заметил… Или тела регулярно убирают?

— Мужик нынче слабый пошел. Метель всех распугала…

— Сколько же мы не виделись? Да пустяк, в общем-то. А как расцвела.