Я был согласен с предложенной президентом расстановкой приоритетов, но меня приводили в ужас те меры, с помощью которых правительство намеревалось решить проблему инфляции. Мой первый политический опыт, приобретенный в кабинете Рузвельта в Белом доме, едва не заставил меня бросить все и вернуться в Нью-Йорк. Я имею в виду заседание высших чинов администрации, на котором спичрайтеры представили предложения по развертыванию кампании под лозунгом «Остановим инфляцию немедленно!» (Whip Inflation Now). Разработчики проекта хотели видеть его под названием WIN. «Улавливаете идею?» — спросил один из них^>7. По сути это была программа добровольного замораживания цен в общенациональном масштабе, которая помимо прочего предусматривала проведение региональных конференций, посвященных борьбе с инфляцией, по всей стране, а затем итоговой конференции на высшем уровне в Вашингтоне. По инициативе спичрайтеров были размещены заказы на изготовление миллионов значков с надписью Whip Inflation Now (образцы нам раздали на совещании). Все это напоминало театр абсурда. Единственный экономист среди присутствующих. я сидел и думал: «Это же ужаснейшая глупость! Что я здесь делаю?»

Мне. как человеку новому, не были известны все тонкости протокола. Я не решился прямо высказать свое мнение, а сконцентрировался на тех аспектах, которые представлялись совершенно нелепыми с экономической точки зрения. «Невозможно убедить мелких предпринимателей добровольно отказаться от повышения цен. — сказал я. — Они довольствуются очень скромной прибылью и не могут влиять на поставщиков, поднимающих цены». В последующие несколько дней мне удалось смягчить некоторые пункты, но кампания по борьбе с инфляцией все же стартовала с большой помпой осенью. Как и следовало ожидать, она оказалась не самым блестящим образцом экономической политики. Я был несказанно рад своему решению об отмене пресс-конференций в Экономическом совете. Это избавило меня от необходимости публично рекламировать программу «Остановим инфляцию немедленно!». К концу года, на фоне усилившегося экономического спада, она сошла на нет сама собой.

Каждый рабочий день в 8.30 в Белом доме проводилось совещание рабочей группы по вопросам экономической политики. Поскольку проблемы экономики имели большое политическое значение, в совещаниях стремились принять участие многие. В состав рабочей группы входили пять или шесть членов правительства, руководитель Административно-бюджетного управления, так называемый энергетический царь, и ряд других лиц. При обсуждении ключевых вопросов на совещаниях в качестве консультанта присутствовал и Артур Бернс. Нередко число участников доходило до 25 человек. Это был замечательный форум для обмена мнениями, но не место, где принимались реальные решения. Круг приближенных экономических советников был значительно уже: министр финансов Саймон, глава Административно-бюджетного управления Рой Эш (а позднее — его преемник Джим Линн), Артур Бернс и я.

Поначалу казалось, каждый из нас только тем и занимается, что сообщает президенту плохие новости. В конце сентября резко выросла безработица. Вскоре уровни заказов, производства и занятости начали снижаться. Незадолго до Дня благодарения я доложил президенту: «Не исключено. что мы столкнемся с очень серьезными проблемами уже будущей весной». Накануне Рождества рабочая группа направила президенту меморандум, в котором предупреждала о дальнейшем росте безработицы и наступлении самого глубокого экономического спада со времен Второй мировой войны. Трудно было назвать это приятным рождественским сюрпризом.