После стольких лет, в течение которых она ухаживала за постоянно больной матерью, она и подумать не могла, что в один прекрасный день в кого-то влюбится и начнет совершенно новую жизнь. Но именно так она сейчас себя и ощущала, лежа в объятиях Нормана Поттинга и чувствуя животом его утреннюю эрекцию.

— Мне нужно идти, малыш, — прошептала она.

Он перекатился на бок и посмотрел на радиочасы:

— Летучка только в полдевятого! У нас еще два часа в запасе. И я, знаешь ли, еще не до конца утолил свое желание. Как насчет небольшого понедельничного перепихона?

— Мне нужно выйти пораньше. — Она поцеловала его в лоб. — Насчет этого есть какая-то безобразная шутка. Как кто-то делает заказ в ресторане?..

— Это про парня, который заказывает трах по-скорому, а официантка отвечает — мол, по-скорому кончились, остались только двойные?

Белла прыснула.

— Мне правда надо идти. И не на совещании к шефу. Мне нужно быть в Брайтоне, инструктировать констеблей.

Она выбралась из постели.

— Вернись, я уже скучаю!

— И я тоже. — Она послала ему воздушный поцелуй.

Боже, жила и не понимала. Столько лет вместе работали, и ничего, кроме отвращения к этому мужчине, никогда не испытывала. Слушала его тупые шутки, похвальбу о любовных победах — ей и в голову не могло прийти, что она сможет в него влюбиться.

Но постепенно неприязнь сменилась жалостью. А потом — целым набором других, самых разных чувств. В душе он был хорошим человеком, вот только детство досталось дерьмовое. Чем-то напоминающее ее собственное — после смерти отца. И в конечном счете она поняла: они оба ищут одно и то же, хотя и в разных направлениях. Ищут любовь. Даже сейчас она не могла бы объяснить, как это случилось. Но разве не говорят люди, что иногда тянет на противоположное?

А может быть, думала она, стоя под душем и почти сожалея о том, что смывает с себя его запах, тянет на что-то другое. Она отдала службе в полиции пятнадцать лет. Пятнадцать лет видела самые худшие стороны человеческой жизни. Как ни раздражал ее Норман Поттинг, со временем она разглядела в нем достойного человека, хорошего человека в прогнившем мире.

А потом у него диагностировали рак простаты.

Как же он перепугался! А она поймала себя на том, что до ужаса боится потерять его. Конечно, у них была приличная разница в возрасте, но в душе он оставался большим ребенком. С ним она чувствовала себя в безопасности. Но под его грубоватой наружностью скрывалось нечто глубоко нежное и ранимое, нечто такое, отчего ей хотелось обнять его и взять под свою защиту.

Прошлой ночью, после того как он уснул в ее объятиях, она, как это случалось часто, молилась. Просила Господа помочь Норману в борьбе с раком, сделать так, чтобы он не утратил то, что так боялся потерять: пружинку в штанах.

Белла и сама не хотела, чтобы он ее потерял. За всю жизнь у нее было не так уж много любовников, но с Норманом никто из них и рядом не стоял. Он умел завести ее так, как это не удавалось никому прежде. И он получал от этого истинное удовольствие. Был нежен. Очень нежен. Коллеги списывали его со счетов, называли дедулей, динозавром, говорили, что его срок годности давно прошел. Они ошибались.