– Значит, так, Паша... Человека застрелили час назад прямо на улице. На пересечении Карла Маркса и Миклухо-Маклая. Проезжали двое на мотоцикле и на ходу, из обреза, картечью... Представляешь? Ужас. Собрался народ, шум, крики, в наш адрес слова нехорошие прозвучали...

– Что-то новенькое, – с интересом проговорил Пафнутьев.

– Да, я тоже ничего похожего не помню. Было-было, но такого... Ни в какие ворота.

– Кого убили?

– Водитель. Некий Пахомов.

– Где-то я слышал эту фамилию...

– В прошлом личный шофер Голдобова – начальника управления торговли.

– Да? – Пафнутьев первый раз за все время разговора в упор посмотрел на прокурора, причем с таким неподдельным изумлением, что тот ощутил неловкость, будто по неосторожности оплошал, брякнул что-то неуместное. Так оно, в общем-то, и было, Анцыферов спохватился, настороженно взглянул на следователя – понял ли тот его промашку? Но Пафнутьев сидел сонно-недовольный, и, похоже, это его настроение было вызвано лишь свалившейся нервотрепкой с расследованием убийства.

– Значит, договорились, – Анцыферов поднялся, неуловимым движением одернул жилет, вышел из-за стола. – Отправляйся немедленно на место происшествия. Вернешься – расскажешь во всех подробностях.

– Так уж и во всех, – Пафнутьев тоже поднялся, неловко выпрямился у стола.

– Дело шумное. Никаких заявлений журналистам и телевизионщикам... Молчать ты умеешь, я знаю.

– У меня на сегодня люди вызваны, – Пафнутьев не пожелал услышать похвалу. – Как с ними?

– Отменяй все допросы, запросы... Понял? Отменяй.

– Было бы велено, – Пафнутьев пожал плотными плечами, скучающе посмотрел в окно. – А что... Уже кто-то вел следствие?

– Убийство совершено час назад! – отчеканил Анцыферов. – Какое может быть следствие? Что ты несешь?!

– Так это... Если тебе, Леонард, уже известно, что стреляли из обреза, что в патронах были не пули, не дробь, а картечь, что убийц было двое, они на мотоцикле, если тебе известно, что убит водитель Голдобова... Я и подумал... Чтобы собрать такие сведения, нужно хорошо поработать.

Анцыферов смотрел на собеседника в полнейшей растерянности, но лицо на всякий случай старался держать усмешливое, как бы жалея непонятливого Пафнутьева. И мелькнула опасливая мыслишка – не ошибся ли он, подключив к расследованию этого человека? Но тут же успокоил себя – Пафнутьев просто запомнил то, что он сам, Анцыферов, ему рассказал.

– Паша, – прокурор взял Пафнутьева под локоток, проводил к двери, – Паша, что мне успели сказать, то я тебе и передал. Поможет – буду рад. Окажется информация ложной – извини, дорогой. Ты уж меня не подведи, прошу. А за мной, как говорится, не заржавеет. Понимаешь... Колов звонил, – сказал Анцыферов и сразу пожалел об этом.

– Колов? – встрепенулся Пафнутьев и осторожно высвободил локоть из прокурорских пальцев. – А он-то при чем? Ему какое до этого дело?

– Паша! Он же начальник милиции города.

– Что же, он по каждому убийству звонит? – с подозрением спросил Пафнутьев.

– Через одно. Понял? Если по одному не позвонит, то уж по следующему – обязательно. Все! Иди. Не теряй времени, его уже и так потеряно достаточно.