В понедельник утром прилетал «Бичкрафт» из Аламо, тот самый, который меня привез, и пилот передал мне сумку с деньгами для обмена. Комиссионные «отмывщиков» пойдут за государственный счет, так что если бы они знали, то могли бы гордиться. С аэродрома мы рванули к депозитарию со всей доступной осторожностью, где я убрал деньги в сейф и сразу же, едва выйдя на улицу, набрал номер Брайли.

– У меня все готово, вся сумма в депозитарии.

– Хорошо. Нам нужно… – я услышал, как зашуршала бумага, – нам нужно порядка двух часов, чтобы все подготовить. Приедет Ноа, он все сделает. Сумма какая?

– Двести, как и уговаривались.

– Хорошо. Быстрей не получится, к сожалению, Ноа отъехал, а у меня встреча с клиентами через десять минут, прошу прощения.

– Все нормально, мы же не договаривались заранее на конкретное время.

Славу внутрь все равно не пустят, так что оставлю его в машине, пусть смотрит, на чем и с кем подъедут, может, даже снимет. Ну а пока где-нибудь подождем, заодно еще и проедемся мимо их офиса, оглядимся.

Офис размещался в старом по местным меркам кирпичном здании на Рио-Гранде-Драйв, трехэтажном, похожем на те, которыми начинал застраиваться и Порто-Франко. Редакция Майка в подобном разместилась. Вывеска «Брайля и Аккермана» там имеется, надраенная бронзовая табличка, и занимают они, как я понял, половину второго этажа. Ну, судя по расположению табличек у подъезда.

Ближе к делу мы подъехали к депозитарию, Слава высадил меня за углом, откуда я просто пешком, с сумкой на плече, пошел к подъезду, а сам встал не на банковской стоянке, а чуть поодаль. Приехали немного заранее, я успел спуститься в само хранилище и снова подняться на улицу, где и подождал Аккермана.

Тот подъехал минут через десять, на серебристом «Гелендвагене», даже вполне новом с виду. Вот готов что угодно поставить на то, что наблюдающий Слава наверняка уже его себе захотел и планирует возможность отжима. Если спросить, то может даже и сознаться, а если не сознается, то все равно не поверю. Я его достаточно хорошо изучил.

– Добрый день, – протянул я руку. – У меня все готово.

– Насколько проще было бы сделать это в офисе, – вздохнул тот.

Деньги он привез в какой-то матерчатой магазинной сумке и укрыл их сверху газетой.

– В следующий раз так и сделаем, я думаю, а для первой попытки у меня всегда особые правила. Период установления доверительных отношений, так это назовем. Прошу, – я пропустил его в подъезд первым.

Внизу, в кабинках, все нужное было – и машинки для счета и одновременной проверки, и приватность. Аккерман пересчитал мои, получив в итоге ровно двести тысяч, затем передал мне обратно сто восемьдесят, которые уже пересчитал я, все точно.

– Хорхе платите вы, так что вот моя доля в его комиссионных. – Я отсчитал две с половиной тысячи. – Я ему позвоню, как выйдем, сообщу что с ним в расчете.

– Когда следующая сумма ожидается?

– Скоро. На этот раз предупрежу заранее и договоримся. Приятно было иметь дело. – Я протянул ему руку, после чего направился к сейфу и упаковал туда деньги.

Получил, поднявшись наверх, свое оружие и вышел на улицу. Все, начало знакомству положено. Теперь порадовать Хорхе и встретиться с ним для доверительного разговора. Он понемногу разбалтываться начинает, что латиноамериканцы, что испанцы язык за зубами держать не умеют. А слабое место Хорхе я почувствовал, он очень возбуждается, когда начинаешь сомневаться в его словах, и тут же рвется доказывать, выдавая в процессе лишнее. Так, кстати, в свое время немцы узнали, где прячут арестованного Муссолини. Общались с теми офицерами, которые потенциально могли знать, где его прячут, и говорили что-то вроде: «Да ладно, что ты можешь знать? Кто тебе такое доверит?» – ну и те тут же пытались развеять туман заблуждений собеседника.