Она тут же упрекнула себя за то, что им доверилась. В то же время должна же она была объяснить, зачем ей завтра нужно поехать в Труа и наверняка остаться там на ночь, и еще ей хотелось, чтобы в этот раз ей посочувствовали. Хотя, с другой стороны, ей было известно, что будь она хорошим боссом, то была бы уже там, в Труа. Только Аврора не пожелала бросать их четверых за этим столом, уезжать, не предупредив, поскольку в этом случае она оказалась бы и плохой матерью, и плохой супругой. Как бы то ни было, завтрашний вечер им придется провести без Авроры. Ричард и трое детей смотрели на нее так, словно она тонула в стакане воды. Этим четверым самым близким к ней существам, несмотря на всю любовь, которую они к ней питали, ни на секунду не удавалось понять ее, а еще меньше – поставить себя на ее место. Больно обнаружить такое.
Прежде чем лечь, она чмокнула Ричарда, развалившегося на диване во всю длину, попросив его сделать потише звук баскетбольного матча, который он смотрел, потом, не пытаясь завязать разговор, спросила его всего лишь: доводилось ли ему уже слышать о prepack cession? Он ответил сквозь вопли болельщиков и гудение их рожков, что да, в общих чертах, это такая новая судебная процедура, что-то вроде go-fast, чтобы отжать бизнес, когда менеджера отстраняют с санкции коммерческого суда. Рейдерский захват по большому счету. «Во всяком случае, странные у вас во Франции законы…»
Недвусмысленность его ответа заинтриговала Аврору, она захотела понять: можно ли этот тип процедуры применить к такому маленькому предприятию, как у нее, и кто мог бы это затеять?
– Чтобы провернуть такое, надо быть большим ловкачом или конченым подонком. А еще лучше – и тем, и другим.
Ночью она не сомкнула глаз, но утром решила не паниковать, а наоборот, сесть на одиннадцатичасовой поезд вместо восьмичасового. Ричард отвел детей в школу – в каком-то смысле сделал свое ежедневное ДД, Доброе Дело, как и положено скауту. Вани предстояло прийти только после полудня. Так что этим утром Аврора осталась дома совсем одна, что было редкостью, целых два часа исключительно для себя, два часа свободы. Она не стала снова ложиться в постель, не стала валяться на большом белом диване, а просто провела это время без всякой спешки. Сегодня она растягивала удовольствие, обычно все слишком торопливо следовало одно за другим, но тут обычный душ превратился в ванну, на добрых двадцать минут, без радио, без шума, без какого-либо стука в дверь – верх блаженства. Она напустила столько пара, что, выходя из воды, была вынуждена приоткрыть окно, чтобы хоть немного его рассеять. Ванную настолько заволокло туманом, что сквозь это марево почти ничего не было видно, настоящий хамам, в парах которого потерялось даже зеркало.
Обернув банное полотенце вокруг талии, она максимально растянула интимный ритуал: нанесла на кожу нежное миндальное масло, проверила ногти, не спеша расчесала волосы. Это долгое расчесывание напомнило Авроре детство. Все это время за ее спиной было приоткрыто окно. Холодный воздух потихоньку остудил помещение, пар испарился. Ее поезд только через час. Надо будет вызвать такси. Она не была уверена, что собрала все документы. Зато взяла главное – заполненный бланк заказа с указанием эталонных характеристик. Разговор все равно рисковал быть напряженным, ей придется проявить твердость. Она едет туда не для того, чтобы выслушивать их объяснения, а чтобы исправить ситуацию. Пускай выкручиваются как хотят, но она получит свои платья. В худшем случае пускай переберут их одно за другим, делая исправления и подрубая края вручную, даже если им придется привлечь к этому добавочных портних. Аврора поклялась себе, что вернет свои платья к жизни.