Каменщик отступил назад, отдал последний обсидиановый резец своему помощнику и выжидающе взглянул на Ринсвинда.

Волшебник тоже сделал шаг назад и критически осмотрел каменную плиту.

— Очень хорошо, — одобрил он. — В смысле, отличное сходство. Лучше всего получилась прическа. Конечно, в обычных условиях он не такой, э–э, квадратный, но да, очень похоже. А тут у нас колесница, а здесь ступенчатые пирамиды. Да. Что ж, по–моему, они хотят, чтобы ты отправился с ними в город, — сообщил он Эрику.

— Передай им, что я согласен, — твердо ответил Эрик.

Ринсвинд повернулся к главе делегации.

— Да, — сказал волшебник.

— Сгорбленная–фигурка–в–тройном–голов–ном–уборе–из–перьев–над–тремя–точками?

Ринсвинд вздохнул. Каменщик, не говоря ни слова, вложил в его вялые пальцы очередной каменный резец и установил в нужное положение новую гранитную плиту.

Одной из проблем жизни в Тецуманской империи — не считая такого бога, как Кусалькоатль, — было то, что, если бы вашей семье неожиданно понадобилось заказать на завтра лишнюю бутылку молока, вам пришлось бы начать писать записку молочнику еще в прошлом месяце. Тецуманцы — единственные люди на Плоском мире, которые совершают самоубийство, забивая себя до смерти собственными посмертными записками.

К тому времени, как колесница въехала а каменный город, окружающий самую высокую пирамиду, и покатилась между рядами восторженно вопящих тецуманцев, день начал клониться к вечеру.

— Вот это уже ближе к делу, — заметил Эрик, любезно отвечая на приветствия, — Они очень рады нас видеть.

— Угу, — мрачно отозвался Ринсвинд. — Интересно почему.

— Конечно же потому, что я — новый правитель.

— Хм–м.

Ринсвинд искоса взглянул на попугая. Уже довольно долго птица хранила неестественное молчание, а теперь вообще пугливо жалась к его уху, точно старая дева в стриптиз–клубе. Очевидно, у попугая возникли некоторые серьезные сомнения по поводу изысканных головных уборов из перьев.

— Гадские какихтам, — прохрипел он. — Помяни мое слово, пусть какой–нибудь как его там только попробует до меня дотронуться — мигом останется без пальца!

— Во всем этом есть что–то неправильное.,, — сказал Ринсвинд.

— Абсолютно согласен, — откликнулся попугай.

— Очень неправильное…

— Говорю тебе, хоть одно перышко упадет и…

Ринсвинд не привык к тому, чтобы люди радовались его появлению. Это было неестественно и добра не сулило. Причем местные жители не только выкрикивали приветствия, они еще бросали в воздух цветы и шляпы. Шляпы были вырублены из камня, но традиции — прежде всего.

Ринсвинду эти шляпы показались довольно странными. У них не было тульи. Просто диски с дыркой посередине.

По широким городским улицам колесницы проследовали к кучке зданий у подножия пирамиды, где ждала еще одна группа местных сановников.

Богатые одежды были щедро изукрашены всякими драгоценными побрякушками, которые в основе своей были совершенно одинаковы. Существует достаточно много способов использовать каменный диск с дыркой посередине, и тецуманцы испробовали их все, кроме одного.

Однако важнее было то, что перед сановниками стояла уйма сундуков и сундуки эти были доверху набиты драгоценностями. Глаза Эрика расширились.