В Брюсселе мало что происходило, так что мы сами создали некую свою тему. Они были более открыты рок-н-роллу, эти франкоговорящие бельгийцы, и еще французы — когда мы играли концерты во Франции, они хорошо знали о происходившем в Штатах. Их героями были Игги Поп и Лу Рид. Люди в Англии плевать хотели на подобную музыку; как будто они вообще о ней не слышали. Им больше нравилась паб-роковая тема, чтобы можно было одеваться как ковбои и вести себя словно группа из американского бара. Охренительно странно и чертовски, на мой взгляд, скучно.

Мы там неплохо все устроили. Люди приходили на нас — это была круглосуточная вечеринка. Брюссель был отличным местом, вроде мини-Парижа: журналисты, диджеи, люди из кинобизнеса, все встречались в маленьком месте, и ты там тусуешь постоянно в течение пары месяцев, и вот уже у тебя куча контактов. Мне всегда нравился Брюссель. Когда я оттуда вернулся, то перебрался в Лондон, и там я познакомился с Миком и Тони и мы сформировали London SS. Я узнал о них через объявление в Melody Maker, и кажется, я встретился с ними в тот же день, как я позвонил по этому объявлению. Возможно, это была маленькая сцена, но, по крайней мере, это была сцена!

Тони Джеймс:

Брайан разговаривал так, словно он был в курсе всего. Он пришел на встречу с нами. Он нам понравился. Он хорошо выглядел.

Мик Джонс:

Брайану Джеймсу было интересно, и в его игре чувствовалась ярость. Он нам нравился, но ему надо было возвращаться в Бельгию и разобраться со своей группой. Думаю, он был очень раздосадован!

Брайан Джеймс:

Поначалу они мне показались парой волосатиков. У Мика были очень длинные волосы, аж до задницы. Когда он играл, он их убирал в сторону, как Джонни Фандерс. У них не было материала, чтобы показать мне, но они говорили о правильных людях. У меня была кассета, записанная в Брюсселе. Я им ее проиграл, и она им понравилась. Они сказали: «О, ты наш парень». Хотя им не понравился мой барабанщик — на их взгляд, он недостаточно рок-н-ролльно выглядел. На самом деле им вообще никто не нравился.

В следующий раз, когда мы играли вместе, мы ошивались вокруг в поисках барабанщика и вокалиста. Это превратилось в еженедельный ритуал в том месте, под названием Паддингтон Китчен, недалеко от Прэд-стрит в Паддингтоне. Там было бесчисленное множество певцов и барабанщиков. Различные люди приходили или отвечали на телефонные звонки. Ты им говорил: «Нам нравятся такие-то и такие-то группы, ты их слышал?» Некоторые не понимали, о чем речь, они, наверное, жили в горах Уэльса и играли для козлов или кого-то вроде того, либо только что сошли с круизного парохода, где играли в оркестре. Всевозможные психи приходили на прослушивание — это было даже забавно. Приходило несколько человек, занимавшихся совсем другими вещами. Это были люди, слушавшие рок-н-ролл, и они нам не подходили, но круто, что они это делали. Однако, процентное соотношение хороших парней и плохих было примерно 10 к 90. Ты оттачиваешь свою музыку постоянно — втроем, две гитары и один бас.

Мне пришлось пойти и объяснить ребятам из Bastard, что происходило. У Bastard не было будущего. Все выглядело так, будто разваливалось на куски, и мы подумали: «Пошло бы все это на хер!» Я не мог больше оставаться в Бельгии. Я уже устал голодать и жить на капусте с яйцами, если повезет. Ты получал сколько угодно пива бесплатно, но еда? Ее не было! Люди постоянно покупали тебе пиво. У нас были постоянные концерты в месте под названием Florios, и там организовалась хорошая туса, потому что люди знали, что мы там выступаем и все такое. Но пришло время перемен.