Сделав это безусловно полезное дело, они откланялись, вежливо отказались от супчика и отправились обратно на свою стоянку. Петя ушел вместе с ними, потому что, как он сказал, требовалось ребят хоть как-то отблагодарить. Почему он решил, что его персона сойдет в качестве благодарности – не знаю.

Вернулся Петя через полчаса, благоухая пивом и находясь в прекрасном настроении. Похлебав супчика он заявил, что его только что приняли в банду байкеров, дали кличку «Прораб», и что теперь он на лето всегда будет уезжать с ними на сборища. На вопрос – должна ли теперь вся семья копить ему на мотоцикл «Харлей Дэвидсон» Петя успокаивающе махнул рукой и сказал, что в качестве средства передвижения ему позволено использовать свою «Волгу». Мол, Череп сказал, что ни в одной банде нет такого «олдА» на древней тачке, и это, дескать, будет прикольно.

Я согласилась, что хохма – довольно удачная, вот только не зря ли Петюнчик на старости лет выставляет себя на посмешище. Тут с него сразу слетело все игривое настроение (я даже пожалела, что это сказала), Петя надулся, в молчании доел супчик и отправился в палатку спать.

Светка устроилась в машине, причем долго возилась, раскладывая сиденья то так, то эдак, но, наконец, нашла более-менее подходящее для себя положение и, вроде бы, затихла. Я убрала посуду и тоже отправилась спать.

Однако, как выяснилось, о спокойной ночи можно было и не мечтать. Во-первых, меня сразу начали со страшной силой жрать комары. Петю-то они не трогали, потому что, вероятно, не очень любили пиво, а вот из меня устроили просто образцово-показательный аэродром в Монино. Во-вторых, Светка, как выяснилось, довольно неудачно расположилась в машине, потому что всякий раз, когда она вытягивала ногу, пяткой задевала гудок, и он совершенно неожиданно взревывал в ночи. А гудок у нашей «Волги» – ого-го какой гудок. Его даже водители трейлеров побаивались, хотя этих хлопцев не испугаешь и пароходной сиреной. Поэтому излишне говорить, что в ночном лесу этот гудок звучал так, что в радиусе пяти километров вокруг сердечный приступ получали не только все зайцы, но и кабаны. В-третьих, байкеры сдуру напоили Петю пивом явно импортного производства. А у Пети есть одна пикантная особенность организма: когда он пьет российское пиво – во сне только чмокает губами, когда пьет водку – сопит носом, но когда пьет иностранное пиво – храпит так, что стены могут развалиться. Зная эту особенность и ценя мой сон, обычно Петя никогда не пьет нероссийское пиво. Но сейчас, в темноте, он, скорее всего, просто не разглядел, чего там ему подсунули байкеры, поэтому мне не повезло.

Спать, конечно, в такой обстановке было невозможно. Каждые две минуты я вскрикивала, когда меня кусал какой-то комар. Каждые десять минут Светка, которая всегда беспокойно спит в незнакомом месте, переворачивалась на другой бок, случайно нажимала пяткой на гудок, и в радиусе пяти километров замирало все живое, включая меня вместе с комарами, но исключая Петю, который спал, и байкеров, которым на все было наплевать. Ну и все это происходило под аккомпанемент Петиных храповицких рулад, а также шумных вздохов, при которых тонкие стенки палатки втягивались внутрь, и шумных выдохов, во время которых палатка раздувалась так, что чуть не лопалась.